1 А в мутно-дымном зеркале Истории Мятутся, реют, мчатся ночь и день, Как тени туч на диком плоскогорий: Гигантов тень. И на великих перекатах времени Встает один, Встает другой — вождь среди бурной темени И жадных льдин. Какой они безмерной мощью движимы — Видь! обнаружь! Нет слепоты, когда коснемся ближе мы Их жгучих душ! Бразды владычества лишь им поручены, И судно царств Они проводят через все излучины Любых мытарств. О, не тираны! не завоеватели!.. Отцы стране. Их Я — не здесь: в Кремле ли? в Монсальвате ли? Там! в вышине! Не для себя, и не собою правимы, Они — рука Таких, как Ты! И чествовать их вправе мы Во все века. Парча ль на них, иль грубые отрепья там — Во всем Твой смысл, И про такого говорим мы с трепетом: Вот родомысл. 2 «Красное Солнышко». Разве другое Знаем мы прозвище в пестром былом Чье-нибудь — столь же простое, живое, Теплое, точно касанье крылом? Если б не знать ничего о деяньях Князя Владимира, только смысл Прозвища в простонародных сказаньях — Мы б догадались: вот родомысл. Если б о Невском герое суровом Русь не хранила ни дат, ни числ, Лишь о рыданьи народа над гробом — Было бы ясно: вот родомысл! Разум робеет от явного взмаха Крыльев архангельских у шатра Князя Олега иль Мономаха, Минина, Донского, Петра. Дар родомысла страшен и светел: Горе тому, кто принял его, Не обратив свою самость в пепел И в ратоборца — все существо. Радость любви и дома — закрыта. Радость покоя — запрещена. Все, чем Народная Афродита Манит и греет — грех. Вина. Разум — без сна на башне дозорной. В сторону шаг — срыв и позор. Лишь на одно устремлен упорный, Нечеловечески-зоркий взор. Много имен, занесенных в свиток, Мало — невычеркнутых до конца. Это — ярчайшие звезды Синклита, Духи таинственнейшего венца.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)