Стихотворения поэта Рождественский Всеволод Александрович

Над книгой

Снова в печке огонь шевелится, Кот клубочком свернулся в тепле, И от лампы зеленой ложится Ровный круг на вечернем столе. Вот и кончены наши

Сосны Райниса

Колючие травы, сыпучие дюны И сосны в закатной туманной пыли, Высокие сосны, тугие, как струны На гуслях рапсодов латышской земли. За ними взбегает Янтарное

Мне снилось… Сказать не умею

Мне снилось… Сказать не умею, Что снилось мне в душной ночи. Я видел все ту же аллею, Где гнезда качают грачи. Я слышал, как

Корсар

В коридоре сторож с самострелом. Я в цепях корсара узнаю. На полу своей темницы мелом Начертил он узкую ладью. Стал в нее, о грозовом

Мельница

Три окна, закрытых шторой, Сад и двор — большое D. Это мельница, в которой Летом жил Альфонс Доде. Для деревни был он странен: Блуза,

Памяти Ал. Блока

(7 августа 1921) Обернулась жизнь твоя цыганкою, А в ее мучительных зрачках Степь, закат да с горькою тальянкою Поезда на запасных путях. Ты глазами,

Если не пил ты в детстве студеной воды

Если не пил ты в детстве студеной воды Из разбитого девой кувшина. Если ты не искал золотистой звезды Над орлами в дыму Наварина, Ты

Октябрьская погода

Мне не спится. На Неве смятенье, Медь волны и рваная заря. Мне не спится — это наводненье, Это грохот пушек, вой завода И такая,

В путь!

Ничего нет на свете прекрасней дороги! Не жалей ни о чем, что легло позади. Разве жизнь хороша без ветров и тревоги? Разве песенной воле

Белая ночь

(Волховский фронт) Средь облаков, над Ладогой просторной, Как дым болот, Как давний сон, чугунный и узорный, Он вновь встает. Рождается таинственно и ново, Пронзен

Купанье

Идти густыми коноплями, Где полдень дышит горячо, И полотенце с петухами Привычно кинуть на плечо, Локтем отодвигать крапиву, Когда спускаешься к реке, На берегу

Веранда

Просторная веранда. Луг покатый. Гамак в саду. Шиповник. Бузина. Расчерченный на ромбы и квадраты, Мир разноцветный виден из окна. Вот посмотри — неповторимо новы

В зимнем парке

1 Через Красные ворота я пройду Чуть протоптанной тропинкою к пруду. Спят богини, охраняющие сад, В мерзлых досках заколоченные, спят. Сумрак плавает в деревьях.

Чуть пламенело утро над Багдадом

Чуть пламенело утро над Багдадом, Колеблемое персиковым ветром, Когда калиф Абу-Гассан Девятый, Свершив положенное омовенье, Покинул душной спальни полумрак. Он шел садами, раздвигая лозы,

Могила бойца

День угасал, неторопливый, серый, Дорога шла неведомо куда,- И вдруг, под елкой, столбик из фанеры — Простая деревянная звезда. А дальше лес и молчаливой

Расставанье с молодостью

Ну что ж! Простимся. Так и быть. Минута на пути. Я не умел тебя любить, Веселая,- прости! Пора быть суше и умней… Я терпелив

Город у моря

На закате мы вышли к стене карантина, Где оранжевый холм обнажен и высок, Где звенит под ногой благородная глина И горячей полынью горчит ветерок.

Ich grolle nicht

«Ich grolle nicht…» Глубокий вздох органа, Стрельчатый строй раскатов и пилястр. «Ich grolle nicht…» Пылающий, как рана, Сквозистый диск и увяданье астр. «Ich grolle

Дон-Кихот

«Добрый Санчо, нет тебя на свете, Да и я давно уж только тень, Только книга с полки в кабинете, Вымысел ламанчских деревень. В кирпичах

Лев

Миновав и решетки и стены, Оглушенный внезапным свистком, В ослепительный полдень арены Он одним вылетает прыжком. И, охвачен неистовым светом, Под назойливо стонущий джаз,