Мой приятель лесник говорил мне, бывало, не раз: — Верь тому, кто себя не спешит выставлять напоказ. Погляди на дубок, что стоит на опушке
Стихотворения поэта Рыленков Николай Иванович
Тебя забыть? Ты думаешь, так просто Тебя забыть, сердца разъединить, Как в раннем детстве, досчитавши до ста, Заснуть, порвав дневных событий нить? Какая ты
Есть поговорка русская. Она Была мне в детстве как завет дана, Ее отец мой повторял в тиши: — Снял урожай — и вновь поля
Вновь сквозь дым паровоза Чую горечь берез, А запахло березой — Время сеять овес. И стою у окна я, Чтоб поближе к весне. Тяга,
Бросает к нам в окна ветер прямой Гомон восточного рынка. «Папа, когда мы поедем домой?» — Спрашивает Иринка. «Мы дома и так», — говорю
У любви серебряное горло, Лебединый голос у любви… Вижу — руки ты ко мне простерла И зовешь… Не надо, не зови. Дай забыться хоть
Уйдешь от всех ты, кто тебя ни судит, Но не уйдешь от совести своей. Она вернет с пути, в ночи разбудит. Не только слово
Февраль… Теплом дразнить он рад, И как не верить тут, Когда щеглы весь день свистят, Весну в поля зовут. Ты ждал: расплачется зима, Сжав
Куда ни посмотришь — родные, Открытые сердцу края. Я весь пред тобою, Россия, Судьба моя, совесть моя. Не ты ли меня окружила Простором лугов
Бой шел всю ночь, а на рассвете Вступил в село наш батальон. Спешили женщины и дети Навстречу к нам со всех сторон. Я на
Ясный день мне предвещают зори Иль к ненастью расстилают дым, — Русь моя, и в радости и в горе Верю я, что рос, тобой
Волос каштановые пряди Посеребрит весенний дождь, Когда давнишней дружбы ради Ты вновь встречать меня придешь. Легко по гулкому перрону С тобою об руку идя,
Не позабыть мне ночи той короткой… Был май. В лесу черемуха цвела. Мы наступали, и прямой наводкой Артиллеристы били вдоль села. И, пробираясь меж
На ресницах Иней серебрится, Побелели брови под луной. Ветер злится, Обжигая лица, А кругом звенит простор сквозной. Стынут звезды на плече твоем. Ночь, поля,
Война переменит маршрут, И вовремя, без опозданий Саперы придут, уберут Обломки разрушенных зданий. Ты будешь стоять и вокруг В тиши озираться, волнуясь… И вот
В былые дни звалась поэзия витийством, Ей было в облаках положено витать, Она ж на землю к нам сошла, как благодать, В любви благословлять
Как мне жалко людей, про которых Говорят, что угрюмый их глаз Видит лишь водоемы в озерах, А в лесу древесины запас; Кто не может
В суровый час раздумья нас не троньте И ни о чем не спрашивайте нас. Молчанью научила нас на фронте Смерть, что в глаза глядела
Не ты несешь мне, муза, новости, Они спешат ко мне чуть свет В тревожном шелесте газет, Сигналы радостей и бед, Гонцы творимой жизнью повести.
Слышишь, плачет иволга от счастья Где-то за рекой, в березняке. Вновь кому-то с кем-то там встречаться И бродить всю ночь рука в руке. По
Дождь, по кустам пробегавший и падавший, Остепенился, ушел на закат. Кажется, до колокольчиков, ландышей Только дотронешься — и зазвенят. Звон серебристый рассыплется по лесу,
Ты проходишь в легкой блузке, Каждый куст поет в саду. Хочешь, я тебе по-русски Соловья переведу? Расскажу, о чем чуть слышно В лунной дымке
Сиротское детство, чужая семья, Ни ласки, ни доброго слова. Казалось, душа очерствеет моя, В молчанье замкнуться готова. Но так не случилось. От доли такой,
Есть что-то от древней Эллады В тебе, коктебельская синь. Трещат, не смолкая, цикады, Горчайшая пахнет полынь. Горят черепичные крыши Домишек, стоящих не в ряд.
Потомки поймут, современников наших читая, Какая у нас за плечами дорога крутая. Как нас опекала ревнивая наша эпоха, Чтоб где-то в грядущем о нас
Письмо и карточка в конверте, Написан четко адрес твой. Обязан быть готовым к смерти Солдат, не раз ходивший в бой. Мы здесь привыкли к
Как полынь, мне хлеб разлуки горек, Долги ночи, беспокойны сны. Может быть, стихи мои историк Не запишет в летопись войны. Может быть, во дни
Все в материале ясно кустарю, Он знает, что начать с какого краю. А я из плоти собственной творю, Я сам себя, как материал, кромсаю.
Взвесят критики все: и терпенье и труд, Средь хороших и разных мне место найдут. Отдохни, мол, Кастальскому внемля ключу… Но и тут своих критиков
То званье, что Пушкин и Лермонтов, Некрасов и Тютчев носили, Живет не старея, согретое У самого сердца России. А кто, к тому званью причисленный,
Серебряной звездой летит в ладони детство, Мерцает и звенит, спеша уверить всех, Что жить нам — не устать, глядеть — не наглядеться На этот
Живут заветы прадедов в народе, Из уст переходящие в уста. Как человек относится к природе — Соседи примечают неспроста. Я сам в лесах бродил
Не по-праздничному позолоченную, А по-будничному озабоченную, Сложа руки сидеть не умевшую, На виду у меня постаревшую, Ни морщин, ни седин не считавшую, Скромной прелести
Если пальцев ни разу перо тебе не обожгло, Не когтили в ночи тебя строчки, что сам сочинил, — Поищи поскорее другое себе ремесло, Не
О край глухариный, лесная сторожка, Лужайка, где воздух как спирт муравьиный. Там зори калиной ломились в окошко, А полдни мне пачкали губы малиной. Там
1 Да! Я создал тебя. Ты — мое вдохновенье. Мой вымысел. Сон весенний, тревожный. Огонь, растворенный в крови! Разве я тебя встретил? Я в
В этом мире, где утром росистым, Соловьиным разбуженный свистом, Я весну прочитал по складам И за песней пошел по следам — По лугам и
Что я? Сосуд скудельный, горстка праха? Нет, я зерно, живая связь времен. Гром топоров и колокольный звон Я помню от княженья Мономаха. За мной
Нам, кто безвестен иль прославлен Брал века грозный перевал, Кого рукой железной Сталин На подвиги благословлял, — И пережить пришлось так много, И передумать
Пускай угрюмые догматики Ворчат, я к этому привык. Я до сих пор еще грамматике Нет-нет и покажу язык. Не в школе, а в родных
В юности мы спрашивали часто: На какой тропе искать нам счастья? И постигли, побродив по свету, Что особых троп у счастья нету. Где б
Дымком обвитый светло-серым, Закат туманно-золотист, И тихо кружится над сквером За лето выгоревший лист. У опустевшего киоска Скамейку выберем с тобой, И долго будет
Я не знаю своей родословной, Дальше прадедов счет не идет, Только знаю — в родне моей кровной Были все не гулящий народ. В праздник
Как слава непостоянна — Знали и в оны дни: Сегодня кричат — осанна, А завтра кричат — распни! Но что эта участь злая Тому,
Нет, волшебные русские сказки не лгали Про Кощееву смерть, про ковер-самолет; Нет, не праздные люди те сказки слагали, А провидцы, в чьих вымыслах правда
Влекут из вьюжных дебрей декабря Нас оттепели так же, как морозы. Мороз — поэт. Он сеет блеск, творя, А оттепель — образчик трезвой прозы.
Сад задыхается. В полдень глуше Капает с веток тяжелый зной. Яблоки вызревшие и груши Светят горячею желтизной. Тень распахнется еще не скоро. Хочется скрыться
Записал народ в свою книгу книг, Справедливость во всем любя: — Глупый больше требует от других, Мудрый — от самого себя.
Сказали б знакомые просто На ваши расспросы в ответ: «Сутулый, высокого роста, С лицом без особых примет. Совсем не похож на поэта, Что вводит
Помыслить горько мне: «Я разум твой, природа», Когда передо мной лежит притихший дол, Где ядовитым стал священный запах меда И губит злая пыль любимиц