Дышат ландыши весной, Смерть танцует под сосной. Плещут весла в гавани, Смерть танцует в саване. Собрался, голубчик, плыть, Да меня забыл спросить. Волею-неволею, Ехать
Стихотворения поэта Садовской Борис Александрович
Ты рассыпаешься на тысячи мгновений, Созвучий, слов и дум. Душе младенческой твой африканский гений Опасен как самум. Понятно, чьим огнем твой освящен треножник, Когда
Жизни твоей восхитительный сон Детская память навек сохранила. Что же так тянет к тебе, Робинзон, В чем твоя тайная прелесть и сила? В белый
Зимой, в мороз сухой и жгучий, Разрыв лопатами сугроб И ельник разбросав колючий, В могилу мой спустили гроб. Попы меня благословили Лежать в земле
К тополям плывут белесые туманы, По полям спешат смоленские уланы. Впереди начальники седые, Позади солдатики младые. Проскакали свежими бороздами, Распугали ворон с дроздами. За
Карликов бесстыжих злобная порода Из ущелий адских вызывает сны. В этих снах томится полночь без восхода, Смерть без воскресенья, осень без весны. Все они
Луна, моя луна! Который раз Любуюсь я тобой в заветный час! Но в эту ночь мы встретились с тобой В стране чужой, прекрасной, но
Давно ли, радостный, беспечный нетопырь, В прозрачных сумерках взвиваясь над лугами, Я мчался при луне в нагорный монастырь И в башне у часов скользил,
Они у короля в палатах Как два приятеля живут: Рассудок, разжиревший шут В мишурных блесках и заплатах, И Время, старый чародей: Из рукавов одежды
Анне Ахматовой Прекрасен поздний час в собачьем душном крове, Когда весь в фонарях чертог сиять готов, Когда пред зеркалом Кузмин подводит брови, И семенит
Что мне взор, Мария, твой, Что мне нож разбойника? Я везде ношу с собой Двойника-покойника. Солнце жизнями кипит, Солнце всепобедное! А покойник говорит: Солнце
Смолк соловей, отцвел жасмин. Темнеет вечер все заметней. В глуши разросшихся куртин Застрекотал кузнечик летний. Что день, то громче он поет, Как будто песней
Когда настанет Страшный суд И люди с воплем побегут В прощальный срок мгновений кратких С густых полей и кровель шатких, Оглушены трубой суда, Кто
— Я, дедушка, хочу покою. — Ну, что ж, сынок: ищи, найдешь. Ступай дорожкою лесною, А там лугами повернешь. Бреду по россыпи песчаной. Кругом
У широкого дивана Долговязые часы. За часами таракана Осторожные усы. Скучно розовой невесте. В небе звезд недвижный бег, И дрожит на синей жести Голубой
Искры, сверкания, блестки и блики. Море то серое, то голубое. Плачутся чаек призывные крики. Брызжет соленая пена прибоя. Вечные моря звучат поцелуи. Вечно им
Мама, дай мне земляники. Над карнизом свист и крики. Как поет оно, Как ликует птичье царство! Мама, выплесни лекарство, Отвори окно! Мама, мама, помнишь
Того, кто, обезумевши от слез, Удар смертельный над собой занес, Мой голос беспощадный успокоит: Ни счастию не веря, ни любви, Я говорю несчастному: живи,
Всего прекрасней — сокола полет. Я полюбил следить за ним часами, Когда, дрожа и трепеща крылами, На краткий миг он в воздухе замрет. Горд
Ты стройно очертил волшебный круг, И Русь замкнулась над прозрачным шаром. В нем истекало солнце тихим жаром, В нем таял, растворяясь, каждый звук. Ты