У нас с тобой серебряная свадьба,
А мы о ней — ни слова никому.
Эх, нам застолье шумное созвать бы!
Да только, видно, это ни к чему.
Не брызнет утро никакою новью,
Все как всегда: заснеженная тишь…
То я тебе звоню из Подмосковья,
То ты мне деловито позвонишь.
Поверь, я не сержусь и не ревную.
Мне часто где-то даже жаль тебя.
Ну что за смысл прожить весь век воюя,
Всерьез ни разу так и не любя?!
Мне жаль тебя за то, что в дальней дали,
Когда любви проклюнулся росток,
Глаза твои от счастья засияли
Не навсегда, а на короткий срок.
Ты знаешь, я не то чтобы жалею,
Но как-то горько думаю о том,
Что ты могла б и вправду быть моею,
Шагнувши вся в судьбу мою и дом.
Я понимаю, юность — это юность,
Но если б той разбуженной крови
Иметь пускай не нажитую мудрость.
А мудрость озарения любви!
Ту, что сказала б словом или взглядом;
— Ну вот зажглась и для тебя звезда,
Поверь в нее, будь вечно с нею рядом
И никого не слушай никогда!
На свете есть завистливые совы,
Что, не умея радости создать,
Чужое счастье расклевать готовы
И все как есть по ветру раскидать.
И не найдя достаточного духа,
Чтоб лесть и подлость вымести, как сор,
Ты к лицемерью наклоняла ухо.
Вступая с ним зачем-то в разговор.
И лезли, лезли в душу голоса,
Что если сердце лишь ко мне протянется,
То мало сердцу радости достанется
И захиреет женская краса…
Лишь об одном те совы умолчали,
Что сами жили верою иной
И что буквально за твоей спиной
Свои сердца мне втайне предлагали.
И, следуя сочувственным тревогам
(О, как же цепки эти всходы зла!),
Ты в доме и была и не была,
Оставя сердце где-то за порогом.
И сердце то, как глупая коза,
Бродило среди ложных представлений,
Смотрело людям в души и глаза
И все ждало каких-то потрясений.
А людям что! Они домой спешили.
И все улыбки и пожатья рук
Приятелей, знакомых и подруг
Ни счастья, ни тепла не приносили.
Быть может, мне в такую вот грозу
Вдруг взять и стать «хозяином-мужчиной» —
Да и загнать ту глупую «козу»
Обратно в дом суровой хворостиной!
Возможно б, тут я в чем-то преуспел,
И часто это нравится, похоже,
Но только я насилий не терпел
Да и сейчас не принимаю тоже.
И вот над нашей сломанной любовью
Стоим мы и не знаем: что сказать?
А совы все давно в своих гнездовьях
Живут, жиреют, берегут здоровье,
А нам с тобой — осколки собирать…
Сегодня поздно ворошить былое,
Не знаю, так или не так я жил,
Не мне судить о том, чего я стою,
Но я тебя действительно любил.
И если все же оглянуться в прошлое,
То будь ты сердцем намертво со мной —
Я столько б в жизни дал тебе хорошего,
Что на сто лет хватило бы с лихвой.
И в этот вечер говорит с тобою
Не злость моя, а тихая печаль.
Мне просто очень жаль тебя душою,
Жаль и себя, и молодости жаль…
Но если мы перед коварством новым
Сберечь хоть что-то доброе хотим,
То уж давай ни филинам, ни совам
Доклевывать нам души не дадим.
А впрочем, нет, на трепет этих строк
Теперь, увы, ничто не отзовется.
Кто в юности любовью пренебрег,
Тот в зрелости уже не встрепенется.
И знаю я, да и, конечно, ты,
Что праздник к нам уже не возвратится,
Как на песке не вырастут цветы
И сон счастливый в стужу не приснится.
Ну вот и все. За окнами, как свечи,
Застыли сосны в снежной тишине…
Ты знаешь, если можно, в этот вечер
Не вспоминай недобро обо мне.
Когда ж в пути за смутною чертой
Вдруг станет жизнь почти что нереальной
И ты услышишь колокольчик дальний,
Что всех зовет когда-то за собой,
Тогда, вдохнув прохладу звездной пыли,
Скажи, устало подытожа век:
— Все было: беды и ошибки были,
Но счастье раз мне в жизни подарили,
И это был хороший человек!
(2 votes, average: 5,00 out of 5)