От домика осталась печка, Да черная труба над ней, Да сиротливое крылечко Из грубо тесанных камней. Двор зарастает дикой мятой, А все же на
Стихотворения поэта Шефнер Вадим Сергеевич
Легки они, и участь их легка, Тревоги нет в полете молчаливом,- Как мотыльки на пламя, облака Летели к солнцу над заливом. Как лепестки неведомых
Стоит ли былое вспоминать, Брать его в дорогу, в дальний путь?.. Все равно — упавших не поднять, Все равно — ушедших не вернуть. И
Это северный ветер, ломающий старые вязы, Как большой вентилятор, гудит за окошком моим, Через море в тревоге шагает маяк одноглазый, Чернокрылые тучи, как вороны,
Дождя серебряные молоточки Весеннюю выстукивают землю, Как миллион веселых докторов. И мир им отвечают: «Я здоров!»
Заплакала и встала у порога, А воин, сев на черного коня, Промолвил тихо: «Далека дорога, Но я вернусь. Не забывай меня.» Минуя поражения и
Под Кирка-Муола ударил снаряд В штабную землянку полка. Отрыли нас. Мертвыми трое лежат, А я лишь контужен слегка. Удача. С тех пор я живу
Когда сюда входила ты, То на оранжевых обоях, Как в поле, синие цветы Цвели в те дни для нас обоих. Но ныне облик их
Хорошо и привольно на свете, Только мало мне жизни одной. Ожидай через пару столетий Вот на этой полянке лесной. Выйду я, молодой и пригожий,
Природа неслышно уходит от нас. Уходит, как девочка с праздника взрослых. Уходит. Никто ей вдогонку не послан. Стыдливо и молча уходит от нас. Оставив
Снимая тела и конечности, И лица недобрых и добрых, У всепобеждающей вечности Мгновенья ворует фотограф. Ты здесь посерьезнел, осунулся, Но там, словно в утренней
Над собой умей смеяться В грохоте и в тишине, Без друзей и декораций, Сам с собой наедине. Не над кем-то, не над чем-то, Не
Ударит осколок под левый сосок, Трава заалеет во рву… Я пальцы изрежу о стебли осок, С минуту еще проживу. Раскрутится фильм небывалой длины. Заснятый
Свое отработав, уходит кочующий гром — И мокрые звезды дрожат за оконным стеклом. И отсветы неба мерцают на березняке, И каждый листок — будто
Стихи — не пряник и не кнут, И не учебное пособие; Они не сеют и не жнут — У них задание особое. Они от
Мы явленьям, и рекам, и звездам даем имена, Для деревьев названья придумали мы, дровосеки, Но не знает весна, что она и взаправду весна, И,
В бесконечном океане Пролегает курс прямой. Острова Воспоминаний Остаются за кормой. Там дворцы и колоннады, Там в цветы воплощены Все минувшие услады И несбывшиеся
Мы взглядом простор окинем, Взойдя на бархан крутой. Весною цветет пустыня, Казавшаяся пустой. Растенья-эфемериды Так рады, выйдя на свет,- Для грусти и для обиды
Романтика, кто ты? Неужто Опущен таинственный флаг?.. Усталое слово — кормушка, Банальности фирменный знак. Ты храбрых водила в разведку, Во гневе вздымала копье —
Глядя в будущий век, так тревожно ты, сердце, не бейся: Ты умрешь, но любовь на Земле никогда не умрет. За своей Эвридикой, погибшей в
Есть в городе памяти много домов, Широкие улицы тянутся вдаль, Высокие статуи на площадях Стоят — и сквозь сон улыбаются мне. Есть в городе
Нас не обманешь божьим раем: Бессмертья нет,- мы это знаем. Но все ль развеется в былом? Наследственность бессмертной птицей Влюбленным на плечи садится И
Детство как прошло твое? С кем тебе дружилось? — Ангелье и чертовье Надо мной кружилось. Слушал каждый их совет, Да не все я понял
Любовь — это пятое время суток,- Не вечер, не ночь, не день и не утро. Придешь ты — и солнце сияет в полночь, Уйдешь
Идем за надеждою вслед, За древней скрипучей арбою… А счастье не там, где нас нет, А там, где мы рядом с тобою. В судьбу
Пусть ржут метафорические кони, Поет стрела, летя издалека. Я знаю сам, что жизнь — как на ладони Та линия — ясна и коротка. Не
Вот здесь, в этом Доме культуры Был госпиталь в сорок втором. Мой друг, исхудалый и хмурый, Лежал в полумраке сыром. Коптилочки в зале мигали,
А где-то там, куда нам не вернуться В далеком детстве, в юности, вдали, — По-прежнему ревнуют, и смеются, И верят, что прибудут корабли. У
Твое несчастье в том, что ты не знал беды, Легки твои пути, легки твои труды. Пусть говорят слепцы: тебе во всем везет, — Но
Парикмахер пехотный Пристрастился к вину. Он не очень охотно Вспоминает войну. А гордиться он вправе, И заслужен покой, — Только боже избави От работы
А в старом парке листья жгут, Он в сизой дымке весь. Там листья жгут и счастья ждут, Как будто счастье есть. Но счастье выпито
На станции гудели паровозы, Скрипели у колодцев журавли, И алые, торжественные розы За пыльными оградами цвели. Mы у реки встречались вечерами, Мы уходили в
Я сожалею, что и ты Когда-нибудь уйдешь навеки Из мира, где растут цветы И в берега стучатся реки. Вставать не будешь по утрам И,
Ракеты взлетают над лугом, Над парком летят наугад. Смотри, с каким детским испугом За ними деревья следят. Как будто сегодня не праздник, И новый
На осеннем рассвете в туман ковыляет дорога, Оловянные лужи мерцают у дачных оград, Над опавшей осиной мигает звезда-недотрога, И на темных кустах полотенца тумана
Льдина — хрупкая старуха — Будет морю отдана. Под ее зеркальным брюхом Ходит гулкая волна. Все худеет, все худеет, Стала скучной и больной. А
На миг оглянуться — А что там у нас за спиной? Там ласточки вьются Над старой кирпичной стеной, Там детские ссоры, Счастливейших дней череда,
Умирает владелец, но вещи его остаются, Нет им дела, вещам, до чужой, человечьей беды. В час кончины твоей даже чашки на полках не бьются
О, рассвет после ночи бессонной, И трава в оловянной росе, И шлагбаум, как нож, занесенный Над шершавою шеей шоссе!.. Мы шагаем — и головы
Путь капли по стеклу и путь огня в лесу, Путь падающих звезд в душе своей несу, Путь горного ручья, бегущего к реке, И тихий
Покинув заморское великолепье — Оазисы, пальмы и зной, Трубят журавли над весеннею степью И клином летят надо мной. Они утомились, они отощали За этот
Воспеваем всякий транспорт, Едущих на нем и в нем, И романтикой пространства Нынче век заворожен. Но пока летаем, ездим И других зовем в полет,
Осенний дождь — вторые сутки кряду, И, заключенный в правильный квадрат, То мечется и рвется за ограду, То молчаливо облетает сад. Среди высоких городских
Не привыкайте к чудесам — Дивитесь им, дивитесь! Не привыкайте к небесам, Глазами к ним тянитесь. Приглядывайтесь к облакам, Прислушивайтесь к птицам, Прикладывайтесь к
Надежды громоздкую бочку Катил я с давнишней поры На эту найвысшую точку Вот этой высокой горы. Все было — сомненья, страданья, И зной, и
Сегодня памятна немногим Та довоенная игра: Сигнал химической тревоги Звучал со школьного двора. Противогазы надевали И шли, выравнивая шаг, И стеклышки отпотевали, И кровь
Как будто и глаза похуже, Но все ясней за годом год В своем стоцветном всеоружье Земля передо мной встает. Она встает, в глаза мне
Скромная звезда печали Смотрится в мое окно. Все, о чем мы умолчали, — Все ей ведомо давно. Все, чем это сердце бьется, Все, о
Над пустотою нависая криво, Вцепясь корнями в трещины камней, Стоит сосна у самого обрыва, Не зная, что стоять недолго ей. Ее давно держать устали
Чем дальше в будущее входим, Тем больше прошлым дорожим, И в старом красоту находим, Хоть новому принадлежим. Но, как веревочка ни вьется, Добру вовеки