Стихотворения поэта Щипачев Степан Петрович

Я хотел бы ходить по дорогам времен, как по нашей стране из района в район. Я хотел бы ходить и в дожди и в

Жаль не то, что день опять вот прожит, Что опять закат разбрызгал краски, Жаль, что столько милых и хороших Вянет женщин без любви, без

1. Хлебный обоз Леса и леса… За Уралом, Где зимы намного длинней, Деревня в лесах затерялась. Лишь звезды да вьюги над ней. В Герасимовку

Кончен с августом расчет, и дожди не ждут указок. Серая вода течет струйками с зеленых касок. От дождя звенит в ушах. И хотя не

Вот ветер налетел упругий И прядь волос растеребил, Почти девические груди И бедра платьем облепил. А женщина стоит, где сливы И яблони листвой кипят,

Есть книга вечная любви. Одни едва В ней несколько страниц перелистали, Другие, все забыв, ее читали, Слезами полили слова. Ее читают много тысяч лет.

— Горько! Горько!- им кричат кругом, И некуда от возгласов деваться: Таков обычай — надо целоваться При всех за шумным свадебным столом. Еще смущаются

Мне кажется порой, что я вот так и буду жить и жить на свете! Как тронет смерть, когда кругом — друзья, когда трава, и

Будущее! Ты перед глазами моими. Зульфия Тот вечер даже для мечты далек. Но вижу через даты все и сроки: над книгою склонился паренек, не

На ней простая блузка в клетку. Идет, покусывая ветку. Горчит, должно быть, на губах. Июнь черемухой пропах. Он сыплет легким белым цветом На плечи

Субботний день — уже темно в работе отсверкал, и ты сидишь в фойе кино на сквозняке зеркал. С раскрытой книгою, одна, хоть парочки кругом.

Какого мненья о себе прославленный Казбек? Высокомерен ли Эльбрус? Судить я не берусь. Когда они туманы пьют из звездного ковша, вдруг прозревая, жизнь свою

Две липы у окна. Они родились вместе под теплым ветерком, и подымались вместе, и старятся рядком — и счастливы они! Но разве знают липы,

Любовью дорожить умейте, С годами дорожить вдвойне. Любовь — не вздохи на скамейке И не прогулки при луне. Все будет: слякоть и пороша. Ведь

Деревья в снегу, и в снегу дома. Недели идут за неделями. Мне грустно прощаться с тобою, зима: с морозами и метелями. Стояла, до ряби

1 Известно не только якутам, откуда зима идет. В метели, в бураны укутан Памир у звездных ворот. На дальней какой-то планете, где вряд ли

Порой мне кажется: тихи в наш громкий век мои стихи. Но были б громче — вдвое, втрое — перекричишь ли грохот строек? Пускай иным

За селом синел далекий лес. Рожь качалась, колос созревал. Молодой буденновский боец У межи девчонку целовал. Был у парня залихватский чуб, На губе мальчишеский

Что листья падают, что ночь светла, Запомню и вовек не пожалею О том, что нас далеко завела Кленовая сентябрьская аллея. Сидим одни, обнявшись, под

Ни креста, ни камня даже на могиле этой нет, и никто мне не укажет никаких ее примет. Бугорок, с другими смежный, был на ней,

Александру Яшину Изба как изба — над крышей труба. Приметою древнего быта глядит тупорыло корыто. Тяжелые чугуны от сажи и дыма черны. И, недосыпая

Другого ничего в природе нет ни здесь, ни там, в космических глубинах: все — от песчинок малых до планет — из элементов состоит единых.

Чего гадать! Наш век, наверно, не та переживет строка, которую высокомерно поэты пишут на века. Еще безлюдны там просторы, а здесь — вся боль

Весь под ногами шар земной. Живу. Дышу. Пою. Но в памяти всегда со мной погибшие в бою. Пусть всех имен не назову, нет кровнее

В то далекое загляни-ка. Там зверей и птиц голоса. Земляникой да костяникой в Зауралье полны леса. Дружной стайкой идут ребята. Рдеют ягоды в туеске.

Ну что ж, я железо простое. но люди-то знают, чего я стою. Гордясь первозданной своей чистотою, и я понимаю, чего я стою. Не думайте

Ты со мной — и каждый миг мне дорог. Может, впереди у нас года, но придет разлука, за которой не бывает встречи никогда. Только

Шар земной, шар земной. Вот он — передо мной. Материки. Острова. Страны. Ливни тропические. Бураны. Горы вершинами — за облака. Звезды, примерзшие к ледникам.

Знаю я, как волны с камнем спорят. Меж сырых голубоватых скал повстречал я девушку у моря. — Хорошо здесь!- только и сказал. Долго мы

Пускай умру, пускай летят года, пускай я прахом стану навсегда. Полями девушка пойдет босая. Я встрепенусь, превозмогая тлен, горячей пылью ног ее касаясь, ромашкою

Ее к земле сгибает ливень Почти нагую, а она Рванется, глянет молчаливо,- И дождь уймется у окна. И в непроглядный зимний вечер, В победу

Лил дождь осенний. Сад грустил о лете. За мной вода заравнивала след. Мне подсказала дата в партбилете: тогда мне было девятнадцать лет. На город

Кто там скатерть залил вином? Что ж, на то и вино, чтоб литься. За дубовым круглым столом пусть веселье за полночь длится. Пью за

Своей любви перебирая даты, Я не могу представить одного, Что ты чужою мне была когда-то И о тебе не знал я ничего. Какие бы

Мы строим коммунизм. Что в мире краше, чем этот труд! Где доблести предел? Предела нет! А кто сказал, что наша любовь должна быть мельче

Не мог я сразу не приметить Веселых, ясных женских глаз И, цвета золота и меди, Волос, как бы венчавших вас. Бьет ветер жизни, дни

Я помню тот год, тот ноябрь ледяной, тифозный… Кавалерийскую школу, товарищей новых, что спали со мной на топчанах карантинных голых. Курсантская молодость, где она!

Еще и на парткоме так сидеть случается, друзья: заметишь дома, сняв пиджак, что ты прокурен до белья. На улице весна давно, дождем обрызгана трава,

Ах, время, помедли, помедли! Я знаю, куда я влеком, а ты вокруг солнца петли кладешь и кладешь венком. Не счесть на земле рассветов, закатов,

Как хочешь это назови. Друг другу стали мы дороже, Заботливей, нежней в любви, Но почему я так тревожен? Стал придавать значенье снам, Порой задумаюсь,

Тебе покажется — дотла Любовь сгорела, опустело имя, И вдруг над тишиной стола Она, забытая, глаза подымет. И вспомнишь все до мелочей: Апрельский полдень,

Вечерний свет звезды Мерцает в вышине; Задумались сады, И стало грустно мне. Он здесь, в моем окне, Звезды далекой свет, Хотя бежал ко мне

Рукою волосы поправлю, Иду, как прежде, молодой, Но девушки, которым нравлюсь, Меня давно зовут «седой». Да и друзья, что помоложе, Признаться, надоели мне: Иной

На самый далекий остров, на край любого материка — сегодня дорога недалека. О, если бы так же просто слетать и в будущие века! Туда,

Себя не видят синие просторы, И, в вечном холоде светлы, чисты, Себя не видят снеговые горы, Цветок своей не видит красоты. И сладко знать,

Не громок, не бросок мой стих, но я не желаю иного. От влюбчивых строчек моих душой молодею снова. Со мной и деревьев шум, и

Катает ядра гром С небесной светлой кручи. Подуло холодком От подступившей тучи, И чернотой ее В природе все затмилось. Вдруг молнии копье, Блеснув, переломилось.

Начало пятого, но мне не спится. Мутнеет вьюга, ночь летит в рассвет. Земля, как заведенная, вертится… Пройдет и пять, и десять тысяч лет, и

Лесом хочу надышаться, вьюгами надышаться, жизнь не напрасно прожить, правды во всем держаться, правдой одной дорожить. Солнце — оно надо мною, звезды — они

Сады притихли. Туча идет, темна, светла. Двух путников дорога далеко увела. Проходит мимо яблонь, смородины густой с попутчицей случайной учитель молодой. Не зная, кто