Тебе покажется — дотла Любовь сгорела, опустело имя, И вдруг над тишиной стола Она, забытая, глаза подымет. И вспомнишь все до мелочей: Апрельский полдень,
Стихотворения поэта Щипачев Степан Петрович
Вечерний свет звезды Мерцает в вышине; Задумались сады, И стало грустно мне. Он здесь, в моем окне, Звезды далекой свет, Хотя бежал ко мне
Рукою волосы поправлю, Иду, как прежде, молодой, Но девушки, которым нравлюсь, Меня давно зовут «седой». Да и друзья, что помоложе, Признаться, надоели мне: Иной
На самый далекий остров, на край любого материка — сегодня дорога недалека. О, если бы так же просто слетать и в будущие века! Туда,
Себя не видят синие просторы, И, в вечном холоде светлы, чисты, Себя не видят снеговые горы, Цветок своей не видит красоты. И сладко знать,
Не громок, не бросок мой стих, но я не желаю иного. От влюбчивых строчек моих душой молодею снова. Со мной и деревьев шум, и
Катает ядра гром С небесной светлой кручи. Подуло холодком От подступившей тучи, И чернотой ее В природе все затмилось. Вдруг молнии копье, Блеснув, переломилось.
Начало пятого, но мне не спится. Мутнеет вьюга, ночь летит в рассвет. Земля, как заведенная, вертится… Пройдет и пять, и десять тысяч лет, и
Лесом хочу надышаться, вьюгами надышаться, жизнь не напрасно прожить, правды во всем держаться, правдой одной дорожить. Солнце — оно надо мною, звезды — они
Сады притихли. Туча идет, темна, светла. Двух путников дорога далеко увела. Проходит мимо яблонь, смородины густой с попутчицей случайной учитель молодой. Не зная, кто
Гремела война, кровавя свой след, размалывая нации, расы. Революция… а тебе восемнадцать лет! Как здорово это, как это прекрасно! Все двигалось, пело. Флаги кругом.
Ты порой целуешь ту, порою — эту В папиросном голубом дыму. Может быть, в упреках толку нету, Да читать мораль и не к лицу
Жил мальчик в деревне, в лесном краю, и знал только лес да деревню свою, да зауральского неба синь, да гору немного повыше осин. Белела
Природа! Человек — твое творенье, и этой чести у тебя не отберут, но на ноги поставил с четверенек и человеком предка сделал труд. Труд…
Любовь пронес я через все разлуки И счастлив тем, что от тебя вдали Ее не расхватали воровски чужие руки, Чужие губы по ветру не
Ладонь большая мужская. Ее — отчетливы и грубы — линии пересекают, дороги твоей судьбы. Она — от кирки и лопаты грубела, на женской груди
Застигнет беда, пусть люди кругом, людей не стыдятся — плачут. Но слезы, которые льются тайком, тех слез солонее, которых не прячут.
Ты чужая жена, ты чужая жена И любить не меня, а другого должна. Ты с другим и веселой и ласковой будь, А меня позабудь,
Март при Советской власти шел впервые. Капель дробилась на ветру пыльцой. Входила в Кремль машина. Часовые еще не знали Ленина в лицо. У стен
Где березняк, рябой и редкий, Где тает дымка лозняка, Он, серенький, сидит на ветке И держит в клюве червяка. Но это он, простой, невзрачный,