Памяти матери моей Марии Ермолаевны Есть ли что чудесней Жигулей хребтов! А какие песни С барок и плотов! А какие сказы Ходят с голытьбой!
Стихотворения поэта Ширяевец Александр Васильевич
Всю ночь, как призрак белый, Пустившись в дикий пляс, Метель в полях шумела, Куда-то вдаль неслась… И прилетала снова На крыльях из парчи, —
В. С. Миролюбову Я из Города — из плена К вам приду И на травы, и на сено Упаду! Загляжусь, как васильковый Лен цветет.
Разгульны взлеты русского мазка! Былого ветра песня заярила! Сибирь сгубив Кольцо и Ермака, Русь Суриковым щедро одарила. Пусть выродки сопят у заграниц, Сын Красноярска
Вот снова я мальчишка озорной, Вино весеннее глотаю жадно, И мать с отцом беседуют со мной Под песни Волги — девушки нарядной. Хрустальные, сверкающие
От сохи Микулы, Полевой межи, Унесло парнишку В Город — царство лжи… Силы удалые Загубил я там, Верить разучился Огневым мечтам… И теперь так
На кургане, в шапке-зорнице Стенька встал разгульно-смел, Молодецкую он вольницу Кликал, звонницей гудел: — Гей-эй-эй!.. Собирайся-ка, голь перекатная, Шалый сброд! Будут гульбища, подвиги ратные,
Посвящаю Грише Фирсову Что нам живется скверно, Друзья, сомненья нет, Об этом уж наверно Узнал весь белый свет. Но в виде утешенья Нам счастье
Русь сермяжная, родимая, твои песни — лепота! Соловьи смолкают, слушая, стихнут вешние ручьи! Не согнет тебя, любимая, никакая маета, Доколь ронишь лалы, жемчуги —
Николаю Клюеву Говорил ты мне, что мало у меня удалых строк: Удаль в городе пропала, — замотался паренек… А как девица-царевна, светом ласковых очей,
Щупал девок я, ластился к бабам, Матершинничал в три этажа. Повлекут по загробным ухабам, Чтоб поджарить меня, как стрижа. Заартачившись у сковородки, Завоплю я,
— «Аль весь век носить онучи! Срам!.. И девки не глядят!» И пошел он в лес дремучий Поискать заветный клад. — «Чай, недаром молвят
Что там носитесь С Джиокондами, Да с Роландами, Да с Мадоннами, Хороводитесь У чужих морей, В чужой славушке Зябко греетесь! — Али нет у
О, сколько их, просящих хлеба На тротуарах, папертях! Зачем вас осудило небо Влачиться у нужды в когтях! Или к молитвам вашим глухо, Или не
Давно-давно на подвиг славный Богатыри не мчатся вскачь, И горше плача Ярославны Твой заглушенный тихий плач… Не злым врагом, не в поле ратном Твой
Тополя, словно стража улиц лунных, пустынных, Замечтались и тихо шелестят в полусне… Ваши милые руки в браслетах старинных Мне упали на плечи, но невесело
Давно-давно умолк Сумбеки Великий плач, а ты — цела. И будешь ты грустить вовеки О тех, кого пережила. Не о Сумбеки ли прибоем Поет
За Русью-молодицей Бегут два паренька: — Ну, что же, озорница, Кому твоя рука? — Не я ли ражий, бравый, С червонцами мошна, — Пойдем
Никогда старина не загаснет: Слишком русское сердце мое. Позабуду ли песни на Клязьме! Как я мчался с тяжелым копьем. Разгорается удаль Добрыни! Звяк железный
На чужбине невеселой Эти песни я пою. Через горы, через долы Вижу родину свою: Жегули в обновах вешних, Волга… Улица села… В церковь, солнышка
В междугорье залегло В Жигулях мое село. Рядом Волга… плещет, льнет, Про бывалое поет… Супротив Царев Курган — Память сделал царь Иван… А кругом
Месяц, глянь ушкуйным оком! Кистенем стальным взмахни! Понесусь я быстрым скоком На татарские огни.. Надо мной воронья стая Зачернеет — ждет беда. Предо мною
Унывно-ласковые взоры — Родник нездешней красоты… Уста — раскольничьи затворы, В снах — заповедные скиты… Уйдешь из мира, примешь схиму, Схоронишь девичью красу… И
В душном городе нищ я и жалок, И тоску одолеть мне невмочь… Снятся пляски и песни русалок В колдовскую Купальскую ночь… — Сам не
Сказ Ты жила в скиту замшелом. Все молилась, ладан жгла. Он охотником был смелым Из приволжского села. Нес он с песней диких уток, Позабыла,
В равнинах, которым нет края, Забылась ты в снах хмелевых… О Русь, дорогая, родная, Как жутко в просторах твоих! Убогие, бедные хаты… Кружится-шумит воронье…
Одному-то — утехи да золото, А другому — сума, лоскуты… — Кем-то жизнь моя смята, размолота, Кем-то радости все отняты… Голоси про «Варяга», гармоника!
Уплыву, как только вспенится Волга-матушка-река! У бродяг душа не пленница. Не дрожит у кошелька! Любо петь мне песни смелые. Что поет по Волге голь,
Месяц скатною жемчужиной Засветился над горой. — Выйди, званый, выйди, суженый! Правду, зеркальце, открой! Крестик снят… Одна я в горнице, Ставлю свечи у зеркал…
Серый, хмурый день заглянул в окно, В золотой парче Осень с песней шла… Скоро хлынет дождь… Ах, не все ль равно! Вспомню дни Весны,
Нет утехи, нет спокоя С той поры, как мой родной Закатился с голытьбою К понизовью на разбой… Где простились, вкруг да окол Все брожу
Пела скрипка, и чудился раненый Белый лебедь… алела волна… И мерещился взгляд затуманенный Свет-Царевны в плену колдуна… — «Не печалься, тюрьму опрокину я! Ты
Чу, гудит свисток фабричный, Рвется к небу в воздух сонный Наглый резкий крик, Эй — вставай-ка, горемычный, Спишь в бреду ты, утомленный, Как больной
Плыву, плыву! — Все ближе жданный берег: Я пьян от сил, а был убог и нищ!.. — Не тот ли, на который вышел Рерих,
В гулкие гулы, Уткою Солнце нырнуло, Скрылось пугливо… Громами вольными Мерится высь! Громовые грохоты! Удалые хохоты! Грозовая вольница Громыхает, гонится! Молнии жуткие С красной
Нас с тобой нужда разъединила, Злобная, голодная нужда, Ты свои уж растеряла силы По пути тяжелого труда, И с тоской, волнуясь и не веря,
Спят, зацелованные зноем, Шелками желтыми цветут. Нет ни души, лишь с нудным воем Протащится порой верблюд; Уродливо горбы колышет, Тюки обвесили бока. Плетется сонно
Свирель рассвета заиграла, Ночь поплелась в свой тихий дом, А солнце весело орало На пароходе голубом… Стряхнули горы сон старинный, Туманный прояснился взгляд… Шумят
Глаза — агаты. Сколько зноя! И так стройна, и так смугла! Есть что-то дикое, степное, — Не с Тамерланом ли пришла?.. Тебя мольбой и
На белой, узорной рубахе Монет и ужовок не счесть! Румяна… Вот кинутся свахи! А косы — одной не заплесть! А голос — певучий и
Кто-то тихим, грустным голосом поет, — Песня льется, надрывается, звенит… Грусть неясная волнует и гнетет, Много сердцу эта песня говорит. Как во сне, я
Расцветают в ночь Купала, небывалой красоты, Как огни багряно-алы, чародейные цветы… Чащи, заросли лесные обступили их гурьбой, Караулят злые силы вместе с Бабою-Ягой… Если
Сергею Городецкому Взвились кони, пляшут санки — Мигом смерим все концы! — Голоси мне в лад, тальянка! Заливайтесь, бубенцы! Сколько смеху! Сколько песен! Ошалело
Лишь вечер — дикие напевы И стон шарманки зазовут Туда, где крашеные девы Торгуясь, тело продают… … В узорах ярких скинет платье И, взглядом
Моя королева — Русь, Лесная, речная, Степная! Все сказы ею наизусть Я знаю, ее лишь не знаю! Клады заклятые свои Издревле хранит она строго…
Ем сочный виноград янтарно-хризолитовый, А в небе бирюза и мысли бирюзовы… Чайханщик Ахмеджан с усердною молитвою Сидит на коврике и бьет поклоны снова… Проходит
Тускнеет твой венец алмазный, Не зыкнет с посвистом жених… Все больше пятен нефти грязной — Плевки Горынычей стальных… Глядишь, старея и дряхлея. Как пароходы
(Васнецовское) Он упал на цветы полевые С половецкой стрелою в груди, Смотрят в небо глаза неживые… «Мать! Любимого сына не жди!» Не одна Ярославна
По заре наша ватага Уплывала на улов. — Будет рыба — будет брага, Взвеселится рыболов… Легка лодочка-смолена Птицей ринулась с весла… — Волга —