Стихотворения поэта Симонов Константин Михайлович

Хибачи

В тонком доме над рекою У хибачи греем руки. Спросишь, что это такое Ты об этой штуке. Это — лакированный горшок С медью красною

Я пил за тебя под Одессой в землянке

Я пил за тебя под Одессой в землянке, В Констанце под черной румынской водой, Под Вязьмой на синем ночном полустанке, В Мурманске под белой

Всю жизнь любил он рисовать войну

Всю жизнь любил он рисовать войну. Беззвездной ночью наскочив на мину, Он вместе с кораблем пошел ко дну, Не дописав последнюю картину. Всю жизнь

Барашек родился хмурым осенним днем

Барашек родился хмурым осенним днем И свежим апрельским утром стал шашлыком, Мы обвили его веселым желтым огнем И запили его черным кизлярским вином. Мы

Золотые рыбки

Рядом с кухней отеля «Миако», Где нас кормят морской капустой, Есть пруд и рыбы. Однако Их никто не ест,- будь им пусто! Потому что

Самый храбрый

Самый храбрый — не тот, кто, безводьем измученный, Мимо нас за водою карабкался днем, И не тот, кто, в боях к равнодушью приученный, Семь

Дружба — дружбой, а служба — службой

«Дружба — дружбой, а служба — службой» — Поговорка-то золотая, Да бывает так, что без нужды Изо рта она вылетает. Чуть ругнут тебя на

Поручик

Уж сотый день врезаются гранаты В Малахов окровавленный курган, И рыжие британские солдаты Идут на штурм под хриплый барабан. А крепость Петропавловск-на-Камчатке Погружена в

Танк

Вот здесь он шел. Окопов три ряда. Цепь волчьих ям с дубовою щетиной. Вот след, где он попятился, когда Ему взорвали гусеницы миной. Но

Атака

Когда ты по свистку, по знаку, Встав на растоптанном снегу, Готовясь броситься в атаку, Винтовку вскинул на бегу, Какой уютной показалась Тебе холодная земля,

Тоска

«Что ты затосковал?» — «Она ушла». — «Кто?» — «Женщина. И не вернется, Не сядет рядом у стола, Не разольет нам чай, не улыбнется;

Тринадцать лет. Кино в Рязани

Тринадцать лет. Кино в Рязани, Тапер с жестокою душой, И на заштопанном экране Страданья женщины чужой; Погоня в Западной пустыне, Калифорнийская гроза, И погибавшей

Мы оба с тобою из племени

Мы оба с тобою из племени, Где если дружить — так дружить, Где смело прошедшего времени Не терпят в глаголе «любить». Так лучше представь

Старик

Весь дом пенькой проконопачен прочно, Как корабельное сухое дно, И в кабинете — круглое нарочно — На океан прорублено окно. Тут все кругом привычное,

Мальчик

Когда твоя тяжелая машина Пошла к земле, ломаясь и гремя, И черный столб взбешенного бензина Поднялся над кабиною стоймя, Сжимая руль в огне последней

Если бог нас своим могуществом

Если бог нас своим могуществом После смерти отправит в рай, Что мне делать с земным имуществом, Если скажет он: выбирай? Мне не надо в

Стекло тысячеверстной толщины

Стекло тысячеверстной толщины Разлука вставила в окно твоей квартиры, И я смотрю, как из другого мира, Мне голоса в ней больше не слышны. Вот

Не той, что из сказок

Не той, что из сказок, не той, что с пеленок, Не той, что была по учебникам пройдена, А той, что пылала в глазах воспаленных,

Бывает иногда мужчина

Бывает иногда мужчина — Всех женщин безответный друг, Друг бескорыстный, беспричинный, На всякий случай, словно круг, Висящий на стене каюты. Весь век он старится

Товарищ

Вслед за врагом пять дней за пядью пядь Мы по пятам на Запад шли опять. На пятый день под яростным огнем Упал товарищ, к