На песке прихотливых дорог От зари догорающей свет Озарил, расцветил чьих-то ног Тонкий след… Может быть, здесь она проходила, Оставляя следы на песке, И
Стихотворения поэта Сологуб Федор Кузьмич
Великого смятения Настал заветный час. Заря освобождения Зажглася и для нас. Недаром наши мстители Восходят чередой. Оставьте же, правители, Губители, душители Страны моей родной,
Ускользающей цели Обольщающий свет, И ревнивой метели Угрожающий бред… Или время крылато? Или сил нет во мне? Все, чем жил я когда-то, Словно было
Друг мой тихий, друг мой дальный. Посмотри,- Я холодный и печальный Свет зари. Я напрасно ожидаю Божества, В бледной жизни я не знаю Торжества.
Сатанята в моей комнате живут. Я тихонько призову их,- прибегут. Хорошо, что у меня работ не просят, А живут со мной всегда, меня не
Невольный труд, Зачем тобой я долго занят? Мечты цветут,- Но скоро сад их яркий вянет. И прежде чем успел Вдохнуть я теплое дыханье, Их
Если кто-нибудь страдает, Если кто-нибудь жесток, Если в полдень увядает Зноем сгубленный цветок,- В сердце болью отзовется Их погибель и позор, И страданием зажжется
Грустная светит луна, Плещется тихо волна, И над рекою туман. Тяжко задумался лес. Хочется сердцу чудес, Грезится милый обман. Чутко иду над рекой,- Шатки
Грозные невзгоды, Темная вражда. Быстро мчатся годы. За бедой беда. Утешаться, верить, Ворожить, тужить, Плакать, лицемерить. Стоит жить! Дни идут. Все то же, Перемены
Не стоит ли кто за углом? Не глядит ли кто на меня? Посмотреть не смею кругом, И зажечь не смею огня. Вот подходит кто-то
Люби меня ясно, как любит заря, Жемчуг рассыпая и смехом горя. Обрадуй надеждой и легкой мечтой И тихо погасни за мглистой чертой. Люби меня
Отчего боятся дети И чего? Эти сети им на свете Ничего. Вот, усталые бояться, Знаем мы, Что уж близкие грозятся Очи тьмы. Мурава, и
На закат, на зарю Долго, долго смотрю. Слышу, кровь моя бьется И в заре отдается. Как-то весело мне, Что и я весь в огне.
Лиловато-розовый закат Нежно мглист и чист в окне вагона. Что за радость нынче мне сулят Стенки тонкие вагона? Унесусь я, близко ль, далеко ль,
Дорогой скучно-длинною, Безрадостно-пустынною, Она меня вела, Печалями изранила, И разум отуманила, И волю отняла. Послушен ей, медлительной, На путь мой утомительный Не жалуясь, молчу.
Я созидал пленительные были В моей мечте, Не, что преданы тисненью были, Совсем не те. О тех я людям не промолвил слова, Себя храня,
Даль безмерна, небо сине, Нет пути к моим лесам. Заблудившийся в пустыне, Я себе не верил сам, И безумно забывал я, Кто я был,
Ожиданья дни жестоки. Истомилася любовь. На враждующем востоке Льется братцев наших кровь. И, о мире воздыхая, Слезно господа моля, Вся от края и до
О, если б сил бездушных злоба Смягчиться хоть на миг могла, И ты, о мать, ко мне из гроба Хотя б на миг один
Твоя любовь — тот круг магический, Который нас от жизни отделил. Живу не прежней механической Привычкой жить, избытком юных сил. Осталось мне безмерно малое,
Я — бог таинственного мира, Весь мир в одних моих мечтах, Не сотворю себе кумира Ни на земле, ни в небесах. Моей божественной природы
Мечтатель, странный миру, Всегда для всех чужой, Царящему кумиру Не служит он хвалой. Кому-то дымный ладан Он жжет, угрюм и строг, Но миром не
Мудрец мучительный Шакеспеар, Ни одному не верил ты обману. Макбету, Гамлету и Калибану Во мне зажег ты яростный пожар, И я живу, как встарь
В тени косматой ели, Над шумною рекой Качает черт качели Мохнатою рукой. Качает и смеется, Вперед, назад, Вперед, назад, Доска скрипит и гнется, О
Томленья злого На сердце тень,- Восходит снова Постылый день, Моя лампада Погасла вновь, И где отрада? И где любовь? Рабом недужным Пойду опять В
Какие-то светлые девы Сегодня гостили у нас. То не были дочери Евы,- Таких я не видывал глаз. Я встретил их где-то далеко В суровом
Опять ночная тишина Лежит в равнине омертвелой. Обыкновенная луна Глядит на снег, довольно белый. Опять непраздничен и синь Простор небесного молчанья, И в глубине
Безумием окована земля, Тиранством золотого Змея. Простерлися пустынные поля, В тоске безвыходной немея, Подъемлются бессильно к облакам Безрадостно-нахмуренные горы, Подъемлются к далеким небесам Людей
Путь мой трудный, путь мой длинный, Я один в стране пустынной, Но услады есть в пути,- Улыбаюсь, забавляюсь, Сам собою вдохновляюсь, И не скучно
Полуночною порою Я один с больной тоскою Перед лампою моей. Жизнь докучная забыта, Плотно дверь моя закрыта,- Что же слышно мне за ней? Отчего
Одиночество — общий удел, Да не всякий его сознает,- Ты себя обмануть не хотел, И оно тебе ад создает. И не рад ты, и
Постройте чертог у потока В таинственно-тихом лесу, Гонцов разошлите далеко, Сберите живую красу — Детей беспокровных, Голодных детей Ведите в защиту дубровных Широких ветвей.
Иди в толпу с приветливою речью И лицемерь. На опыте всю душу человечью До дна измерь. Она узка, темна и несвободна, Как темный склеп,
Моя усталость выше гор, Во рву лежит моя любовь, И потускневший ищет взор, Где слезы катятся и кровь. Моя усталость выше гор, Не для
Поднимается дева по лесенке И поет, соловьем заливается. Простодушный напев милой песенки С ароматом весенним свивается. Ах, веселые, нежные песенки Сладко петь и на
Благодарю тебя, перуанское зелие! Что из того, что прошло ты фабричное ущелие! Все же мне дарит твое курение Легкое томное головокружение. Слежу за голубками
Грустные взоры склоняя, Светлые слезы роняя, Ты предо мною стоишь. Только б рыданья молчали,- Злые лобзанья печали Ты от толпы утаишь. Впалые щеки так
Язычница! Как можно сочетать Твою любовь с моею верой? Ты хочешь красным полымем пылать, А мне — золой томиться серой. Ищи себе языческой души,
Родился сын у бедняка. В избу вошла старуха злая. Тряслась костлявая рука, Седые космы разбирая. За повитухиной спиной Старуха к мальчику тянулась И вдруг
Никого и ни в чем не стыжусь,- Я один, безнадежно один, Для чего ж я стыдливо замкнусь В тишину полуночных долин? Небеса и земля
Люблю мое молчанье В лесу во тьме ночей И тихое качанье Задумчивых ветвей. Люблю росу ночную В сырых моих лугах И влагу полевую При
В истоме тихого заката Грустило жаркое светило. Под кровлей ветхой гнулась хата И тенью сад приосенила. Березы в нем угомонились И неподвижно пламенели. То
Долог мой путь утомительный, Мрак надо мной, Слышу я чей-то пронзительный, Жалобный вой. Дышит он злыми укорами, Горько зовет, Но над немыми просторами Друг
Влачится жизнь моя в кругу Ничтожных дел и впечатлений, И в море вольных вдохновений Не смею плыть — и не могу. Стою на звучном
Там, где улицы так гулки, Тихо барышня идет, А ее уж в переулке Близко, близко ангел ждет. Крыльев ангелу не надо,- Светлый дух! От
О Русь! в тоске изнемогая, Тебе слагаю гимны я. Милее нет на свете края, О родина моя! Твоих равнин немые дали Полны томительной печали,
Безумно душен и тяжел Горячий воздух. Лютый, красный, Дракон качается,- напрасный И безнадежный произвол. Долину сонную объемлет Изнемогающая лень, И тишина в полях, и
Алкогольная зыбкая вьюга Зашатает порой в тишине. Поздно ночью прохожий пьянчуга Подошел на Введенской ко мне. «Вишь, до Гатчинской надо добраться,- Он сказал мне
Люби меня, люби, холодная луна! Пусть в небе обо мне твой рог жемчужный трубит, Когда восходишь ты, ясна и холодна. На этой злой земле
Темницы жизни покидая, Душа возносится твоя К дверям мечтательного рая, В недостижимые края. Встречают вечные виденья Ее стремительный полет, И ясный холод вдохновенья Из