Мы шли с тобой вдвоем… Какою душной тьмою Спускалась ночь кругом, И все в моей душе притихло пред грозою, Как в воздухе ночном. Я
Стихотворения поэта Соловьева Поликсена Сергеевна
Бумаги бледные листы И черные слова, Как позабытые кресты И мертвая трава. Мне страшно, страшно их раскрыть, Как земляную грудь С истлевшим кладом вдруг
День плачет, плачет в бессильной злости День, не свершивший своих чудес. Нагие ветви, как мертвых кости, Стучат, шатаясь во мгле небес. И дышат влажно-холодным
Для взоров любящих так дорого-знакомы Твоих морщин причудливых изломы, Чудовищ каменных навек застывший шаг. Всех вековых загадок разрешенье Почиет здесь в твоем окамененье, Суровой
Что-то страшно чернеет в углу… Это тени легли на полу, Но не бойся: скорей подойди И спокойно гляди — Никого, Ничего… Если ж тьма
Город туманов и снов Встает предо мною С громадой неясною Тяжких домов, С цепью дворцов, Отраженных холодной Невою. Жизнь торопливо бредет Здесь к цели
Утро. Солнце встало ярко. Будет пыльно, будет жарко. Будет день и ночь светло. Баба моет, подоткнулась, И на солнце улыбнулось Вновь промытое стекло. Из
Дожидаются березы белоснежные, На коре, застыв, росятся слезы нежные. Сломим ветви и в пучки завяжем тесные. Пахнет горечью прохладною, древесною, Уберем весь дом наш
По дороге взлетая, разносится пыль; Даль синеет, и солнце печет; Колокольчик лепечет мне старую быль, Замолкает и снова поет. Но мне слышится в лепете
На снежок умирающий Синие тени ложатся, Холодок его тающий Медлит с землею расстаться. Снежной влагой крещенная, Там, над сырою лощинкой, Травка остро-зеленая Нежною встала
Вечер сумрачен и страшен, Ночь беззвездная близка. Как уступы тяжких башен, Взгромоздились облака. Гулок моря шум усталый… Там, над сизою горой, Словно кровью темно-алой,
Морозная ночь… Отлетает клубами Дыханье усталых коней, Далекое небо мерцает звездами, И скрип раздается саней. Я еду, и сны, пролетая незримо, Меня задевают крылом;
Нечастый дождь капал на крышу балкона, Точно по железу кто-то переступал осторожно. Мы слушали напев дождевого звона, И было в душе от молчанья тревожно.
Земля вся в жару пламенеет, И небо над нею не плачет. Суховей из степей дует, веет, Долгим стоном злые чары деет, Лист коробит, и
1 Окно открыто. Голубь сизый Клюет, и строг янтарный взор. И золотой прикрыла ризой Весна глубокий, хмурый двор. Как бы дождем омыты звуки: И
Ветер коснулся кустов обнаженных, Ночь привидений полна, Слышу я лепет ветвей пробужденных! «Где же весна? След не чернеет от влажных тропинок, Все замирает во
Изменчивый месяц февраль. Он любит весну и зимы ему жаль. Он льдистостью дымной стекло по утрам затемняет, А в полдень с капелей он яркие
Нет движенья в горах, все замолкло и спит Под сверкающим снежным ковром, Только горный поток, не смолкая, шумит И рыдает и ночью, и днем.
Снежным облаком летели Бледноликие метели Из полночных стран, И вздымался, и качался, И со стоном рассыпался Снежный ураган. Но довольно пела вьюга, Весть весны
Жарко. Пыльные бульвары. Лимонад. Влюбленных пары. Дети, тачки и песок. Голубей глухие стоны, Липы, солнце, перезвоны, Одуванчика глазок. Гимназистка, гимназистик. Он кладет ей в
Мы живем и мертвеем, Наше сердце молчит. Мы понять не умеем, Что нам жизнь говорит. Отчего мы стыдимся Слов нескромной весны? Отчего мы боимся
День догорел, в изнеможенье Вздыхая, ветер пролетел, Пролепетал еще мгновенье — И задремал и онемел. Все обнял ночи сумрак мглистый, И лишь блестят из
Мы пели солнцу в былые годы, Мы поклонялись его огню, От ночи темной, от непогоды Прося защиты, мы пели дню. Теперь поем мы во
«Видишь, — иль мне это кажется, — Лед на реке голубей?» «Скоро весна нам расскажется Плеском разливных зыбей». «Слышишь ли зовы невнятные Там, высоко
В снегах голубых умирают дневные сияния, И к небу стремятся вершины молитвенных елей. Восставшему сердцу становятся внятны молчания, И стон его гаснет, как вздох
Покинув и долы, и прах, и туманы, Навстречу дыханью прохладных высот, Стрекозами зыблются аэропланы, И горд человеческий первый полет. Летите, несомые новою силой, Летите,
Спит чудовище в сердце моем, И его стерегут серафимы, Спит, как сфинкс под горячим песком, Знойным солнцем пустыни палимый. И, боясь, что проснется оно
Мы мчались с тобою, Царевна, Двенадцать томительных лет. И ветер гудел напевно, И тьма заметала след. Мы мчались на Сером Волке По топким и
Задымились тумана волокна Над прохладой речной. В их прорывы, как в темные окна, Смотрит дед водяной. Он скликает русалок для пляски. Замелькал хоровод… Это
В палящий зной над жаждущею нивой Порою облаков появится гряда, На землю бросив тень, их мрачные извивы, Грозой не прогремев, исчезнут без следа. Так
На утренней заре восторженной душою Все, все стремятся к ней средь зла и темноты, Готовы жертвовать и жизнью молодою, Чтоб только увидать сокрытые черты.
Идут. Без веры и без воли. Толпа проходит за толпой. В улыбках столько скрытой боли, И, как рыданье, смех тупой. Идут, идут, проходят мимо.
Я тебя увидал в вечереющем парке. Ты скользнула по мне темным золотом глаз. Ночи были темны, дни осени и ярки. Помню встречи, слова… Каждый
Липы неслышно роняют В сумерках вздохи медвяные, В небе цветы увядают Тускло-багряные. Знаю, безвластна могила, Смерть пред воскресшим смиряется… То, в чем душа изменила,
Снег последний плывет за окном И столбы его ветер шатает. Снег, с тобой мы безумны вдвоем, Мы весенней дорогой идем, Наша жизнь, наша радость
Одинокий, нелюбимый, Я из дома в час вечерний Выхожу. Гляжу кругом. Тучи тянут мимо, мимо, Серебро мешая с чернью. Осень в воздухе ночном.
Умирают белые сирени. Тихий сад молитвы им поет, И ложатся близкой смерти тени На цветы, как ржавчины налет. А вокруг все дышит жизнью смелой,
Я ждал тебя с тревогой и сомненьем, Как ждет зари томительно больной… День догорал, и ярким освещеньем Вершины гор сияли предо мной. Я ждал
Вокруг меня неясные громады Седых домов тяжелым сном встают, Глядят на жизнь, как будто ей не рады, И никого не любят и не ждут.
Победил он могучих врагов, Он разбил их несметную рать, И с венком из лавровых листов Победителя вышли встречать. Но средь кликов и шумных похвал
Колеи мягко стелятся пыльные, Тучи дождя не уронят, По полям ходят волны обильные И колосья колючие клонят. Птица серая в небо вздымается С песней
В безумный месяц март я родился на свет, И в этой жизни мне нигде покоя нет. И борется весна в душе моей с зимой,
Зубцами белая ограда, Прорезы узкие бойниц, У стен зеленая прохлада, Кресты и мраморы гробниц. Широкоствольная аллея, Корней извилистый узор. В закатном золоте алея, Сомкнулся
Ночь темный, тусклый взор на землю опустила, И дремлет, и молчит, крылом не шевеля… В тумане, как в дыму, погасли звезд кадила, И паутиной
Моя душа вместить не в силах Вечерних веяний тоски. О неоплаканных могилах Пустынно шепчут ей пески. Об утомлении великом Ей говорят кресты путей, Пред
Чем печальней и чем безнадежнее Одиночества тусклые дни, Тем все ярче забытое прежнее Зажигает в тумане огни. Позади, сквозь сиянье вечернее, Мне пройденную видно
Заплакал снег, и тени синие От черных тянутся стволов, Досказана вся сказка инея, Слышнее звон воскресных слов. Поля, снегами напоенные, Чернеют влажно здесь и
В небе плакал месяц старый: — Прожил, прожил жизнь свою! Восходя, рождал пожары, А теперь едва встаю. — Дымки-тучки проползали, Утешали старика, Тихо, ласково
Когда прибыла королева, Я к ней был приставлен шутом. Шутил я направо, налево, И шутки мои и напевы В стране повторяли потом. В семье
Какой покой глубокий, безмятежный В таинственной тени, среди седых стволов, Там, в самой глубине, где папоротник нежный Раскинул кружево причудливых листов. На солнце мох