Хотя от нас пошло прочь дневное светило
И ночи мрачная прибавилася тень,
Пришествие твое весь город оживило,
Ты нам, монархиня, даешь прекрасный день.
По стогнам шум везде приятный раздается:
«Пришла обратно к нам монархиня, наш свет!»
Никто из жителей в домах не остается,
Всяк, шествуя тебе во сретенье, речет:
Отшествие твое нам было тем полезно,
Что ты для пользы всех пошла Россию зреть:
Пришествие твое, о, коль нам всем любезно.
Возможно ли к тебе сердцами не гореть?
Ты благо общее покою предпочтила
И пользу нашу чтишь превыше своея,
Ты жизнь свою трудам полезным посвятила
Со дня, как ты взошла на трон страны сея.
Что было здесь Петром Великим насаждено,
Тобой взращенное уже то видим мы,
Тобой владычество твое обогащенно,
Тобою зрим везде своих довольствий тьмы;
Здесь видим во твоем объятии науки,
Там видим сиротам прибежище, покров;
Везде полезное твои нам зиждут руки,
Что зрят теперь в себе Москва и град Петров.
Воспитываяся там юноши тобою,
Для пользы общия с млеком науки пьют.
Возрастши, за тебя во время жарка бою
Одни с усердием кипящу кровь прольют,
Другие чрез моря незнаемы дороги,
Тобой поо? щрены, без робости пройдут,
Презрев в пути и страх, и все напасти строги,
В твое владычество богатство принесут,
Инди? ю съединят с Российскою страною
И Хину во твое подданство приведут —
Не будет защищен пространною стеною
Продерзостный манжур, что гордостью надут.
Лишь только там твое оружие возблещет
И грозна молния в пределах их сверкнет,
Сокрывшися злодей от грома затрепещет
И скипетр в знак тебе подданства принесет.
Иной, с младенчества наукой просвещенный,
Правдивый будет муж и здравый на суде,
Храня написанный закон тобой священный,
Не поколеблется пристрастием нигде.
Пол нежный, просветясь наукою полезной,
Душевны красоты при возрасте явит,
Благодаря тебе, как матери любезной,
Домостроительство в домах восстановит.
Усердием мой дух внезапно восхищенны!
Я зрю перед собой прекрасные луга;
Там вижу грады я, как кедры возвышенны,
Обременяющи крутые берега,
В которых Волга льясь, в восторге удивилась,
Увидя по себе Екатеринин ход,
Стремление свое сдержав, остановилась
И тем умножила быстротекущих вод,
Которыми покрыв каменья все и мели,
Творя владычице своей свободный путь.
Эол ко ветрам рек, чтоб дуть они не смели:
Единому теперь зефиру должно дуть.
При всходе тихия на небеса Авроры
По рощам и лесам там свищут соловьи,
Там гласа нежного наполнилися горы,
Там нимфы, веселясь, дела поют твои.
В присутствие твое во селах и во градех
Любовь твоя к рабам, к тебе усердье их;
Мать веселящуся там видели о чадех,
Там зрели счастие велико обоих.
Нельзя того назвать владетеля великим,
Кто множество земель имеет под рукой
И, обладаючи пространствием толиким,
Несовершен еще имеет он покой,
Когда единая их строгость обуздает
И с принуждением рабы владыку чтут.
Тот счастлив, кто, как ты, народом обладает:
Ты милосердие являешь нам и суд.
Тобой возведены на верх мы совершенства,
Тобой мы счастливы, тобой вознесены;
Причина нашего ты самого блаженства,
Которым мы от всех сторон ограждены.
В отсутствие твое желанием горели,
Чтоб твой увидети, монархиня, возврат;
Во Павловом лице твое лицо мы зрели,
Им точно без тебя питался здешний град;
Премудрость во очах его твоя блистает,
И милосердие твое сияет в них;
Великая душа во Павле обитает,
Заемлет он сие от склонностей твоих.
Толикою теперь отвагой восхищенны,
К тебе, монархиня, усердием горя,
Прости, что песни петь дерзаю я священны,
Едину истину нелестно говоря,
И если нестройна моя звеняща лира,
Оставь, монархиня, то слабости моей.
Тебя я воспевал, о мать российска мира,
Но что сравняется со славою твоей?
(2 votes, average: 3,50 out of 5)