Не гремит колесница войны. Что же вы не ушли от погони, На верху Бранденбургской стены, Боевые немецкие кони? Вот и арка. Проходим под ней,
Стихотворения поэта Субботин В. Е
Валентине Ланиной Настоем крепким трав, грибов и ягод Вдруг глухо потянуло от леска. Нагретою захлебываясь Влагой, Дышу не надышусь издалека. Ах, милая! Когда б
Поэт, поэт, весь мир перед тобою А перед нами — лишь окопа дно, Но, может, этой самою ценою Найти слова редчайшие дано. Мне видится
И вблит, и вблит, и вблит… Какая, гляди, кутерьма. А что если за день, за два ли По крышу укроет дома? Все то же
Я перекрестным был крещен, Мне штыковая снится схватка. Мне чайльд-гарольдовым плащом Служила эта плащ-палатка Уже хлеба встают стеной В том самом поле, где кружил
Здесь мы сражались. В люто промерзших траншеях, В наспех отрытых окопах, на перекрестках дорог. В ближних полях Подмосковья. Так и не тают доныне Стылые
В те годы много по лесам Легло в побоище неравном… И кто-то Слово написал Об Игоре и Ярославне. Оно из дальних чащ былых Летит
Мы шли. Сиял огонь во мраке. Горели ноги в сапогах. Соль выступала на рубахе, И пыль скрипела на зубах. Здесь перед молнией разрывов Мы
Все стихло. Ни звука в проходе. Откуда-то из темноты Он боком на сцену выходит, Сметает с рояля цветы. Поклонники все – постояльцы, Со всех
Лишь одному послушен Провиденью Ты в путь свой вышел, подвиг свой верша. Маршак! Уже в котором поколенье Живет твоя горячая душа! Как будто втайне
Застенчивая жмурится природа, От солнышка взошедшего светла. Она подолгу ждет его прихода. А без него и жить бы не могла! Но как она меняется
Торопливо ты, сладкое лето, С земляникой, грибами, дождем. Синеватым картофельным цветом Затопило бревенчатый дом. В самый полдень дышать уже нечем, Ночью холод сменяет жару.
Не то чтоб музы облик тонкий Был чужд навеки и далек… Еще горячие воронки На снежном поле, у дорог. Для нас в огне и
Хлопук внезапный в синеве — Как торопливый след вчерашний На желтом склоне, на траве… Осколки ржавые на пашне.
Я. С. И бездну ты знал, и вершину… В коричневом, длинном гробу, Чуть брови сердитые сдвинув, Ты спишь, закусивши губу. Как тяжко она отвалилась,