Благополучны дни Нашими временами; Веселы мы одни, Хоть нет и женщин с нами: Честности здесь уставы, Злобе, вражде конец, Ищем единой славы От чистоты
Стихотворения поэта Сумароков Александр Петрович
Примаюсь за перо, рука моя дрожит, И муза от меня с спокойствием бежит. Везде места зрю рая. И рощи, и луга, и нивы здесь,
На отчаяние Жестокая тоска, отчаяния дочь! Не вижу лютыя я жизни перемены: В леса ли я пойду или в луга зелены, Со мною ты
Котурна Волкова пресеклися часы. Прости, мой друг, навек, прости, мой друг любезный! Пролей со мной поток, о Мельпомена, слезный, Восплачь и возрыдай и растрепли
Страдай, прискорбный дух! Терзайся, грудь моя! Несчастливее всех людей на свете я! Я счастья пышного сыскать себе не льстился И от рождения о нем
В сем доме жительство имеет писарь Сава. Простерлася его по всей России слава. Вдовы и сироты всеместно это врут, Что он слезами их себе
Не грусти, мой свет! Мне грустно и самой, Что давно я не видалася с тобой,- Муж ревнивый не пускает никуда; Отвернусь лишь, так и
Подьячий здесь зарыт, нашел который клад; У бедных он людей пожитков поубавил, Однако ничего не снес с собой во ад, Но все имение на
На месте сем лежит безмерно муж велик, А именно зловредный откупщик. Реками золото ему стекалось ко рту И, душу озлатив, послало душу к черту.
Савушка грешен, Сава повешен. Савушка, Сава! Где твоя слава? Больше не падки Мысли на взятки. Савушка, Сава! Где твоя слава? Где делись цуки, Деньги
Светило гордое, всего питатель мира, Блистающее к нам с небесной высоты! О, если бы взыграть могла моя мне лира Твои достойно красоты! Но трудно
На месте сем лежит презнатный дворянин. Был очень он богат, имел великий чин. Что здесь ни сказано, все сказано без лести? Довольно ли того
Окончится ль когда парнасское роптанье? Во драме скаредной явилось «Воспитанье», Явилося еще сложение потом: Богини дыни жрут, Пегас стал, видно, хром, А ныне этот
Грабители кричат: «Бранит он нас!» Грабители! Не трогаю я вас, Не в злобе — в ревности к отечеству дух стонет; А вас и Ювенал
Все меры превзошла теперь моя досада. Ступайте, фурии, ступайте вон из ада, Грызите жадно грудь, сосите кровь мою! В сей час, в который я
Свидетели тоски и стона моего, О рощи темные, уж горьких слов не ждите И радостную речь из уст моих внемлите! Не знаю ничего, Чего
(о стихотворстве) О вы, которые стремитесь на Парнас, Нестройного гудка1 имея грубый глас, Престаньте воспевать! Песнь ваша не прелестна, Когда музыка вам прямая неизвестна.
О мысли люты! Кончается мое На свете бытие, Преходит житие, Пришли последние минуты, Пришел ко мне тот час, Который преселяет нас Во мрачну бесконечность.
Не терпи, о боже, власти Беззаконных ты людей, Кои делают напасти Только силою своей! Сколько злоба возвышенна, Столько правда устрашенна. Не на то даны
Суетен будешь Ты, человек, Если забудешь Краткий свой век. Время проходит, Время летит, Время проводит Все, что ни льстит. Счастье, забава, Светлость корон, Пышность
Прости, моя любезная, мой свет, прости, Мне сказано назавтрее в поход ийти; Не ведомо мне то, увижусь ли с тобой, Ин ты хотя в
Среди игры, среди забавы, Среди благополучных дней, Среди богатства, чести, славы И в полной радости своей, Что все сие, как дым, преходит, Природа к
Тщетно я скрываю сердца скорби люты, Тщетно я спокойною кажусь. Не могу спокойна быть я ни минуты, Не могу, как много я ни тщусь.
Впадете вскоре, О невские струи, в пространное вы море, Пройдете навсегда, Не возвратитеся из моря никогда,- Так наши к вечности судьбина дни преводит, И
Всего на свете боле Страшитесь докторов, Ланцеты все в их воле, Хоть нет и топоров. Не можно смертных рода От лавок их оттерть, На
Уже восходит солнце, стада идут в луга, Струи в потоках плещут в крутые берега. Любезная пастушка овец уж погнала И на вечер сегодни в
Хотя, Марназов, ты и грешен, Еще, однако, не повешен. Но болен ты, лежа при смерти; Так, видно, не палач возьмет тебя, да черти.
О люты человеки! Преобратили вы златые веки В железны времена И жизни легкости в несносны бремена. Сокроюся в лесах я темных Или во пропастях
Мучительная мысль, престань меня терзати И сердца больше не смущай. Душа моя, позабывай Ту жизнь, которой мне вовеки не видати! Но, ах! драгая жизнь,
О ты, крепкий, крепкий Бендер-град, О разумный, храбрый Панин-граф! Ждет Европа чуда славного, Ждет Россия славы новыя: Царь турецкий и не думает, Чтобы Бендер
Для множества причин Противно имя мне писателя и чин; С Парнаса нисхожу, схожу противу воли Во время пущего я жара моего, И не взойду
Не трать, красавица, ты времени напрасно, Любися; без любви все в свете суеты, Жалей и не теряй прелестной красоты, Чтоб больше не тужить, что
Трудится тот вотще, Кто разумом своим лишь разум заражает; Не стихотворец тот еще, Кто только мысль изображает, Холодную имея кровь; Но стихотворец тот, кто
Лжи на свете нет меры, То ж лукавство да то ж. Где ни ступишь, тут ложь; Скроюсь вечно в пещеры, В мир не помня
Сокрылись те часы, как ты меня искала, И вся моя тобой утеха отнята. Я вижу, что ты мне неверна ныне стала, Против меня совсем
Трепещет, и рвется, Страдает и стонет. Он верного друга, На брег сей попадша, Желает объяти, Желает избавить, Желает умреть! Лицо его бледно, Глаза утомленны;
В роще девки гуляли Калина ли моя, малина ли моя! И весну прославляли. Калина и пр. Девку горесть морила, Калина и пр. Девка тут
Младенец молоко у матери сосет, И за это он мать еще и больше любит; За что же откупщик бесчестие несет, Что он отечество сосет?
Уже ушли от нас играния и смехи… Предай минувшие забвению утехи! Пусть буду только я крушиться в сей любви, А ты в спокойствии и