Побледнел мой камень драгоценный, Мой любимый темный аметист. Этот знак, от многих сокровенный, Понимает тот, кто сердцем чист. Робких душ немые властелины, Сатанинской дерзкою
Стихотворения поэта Тэффи
На кривеньких ножках заморыши-детки! Вялый одуванчик у пыльного пня! И старая птица, ослепшая в клетке! Я скажу! Я знаю! Слушайте меня! В сафировой башне
Лучами обманно-влекущими, Лучами небес опьянен, Он, грезящий райскими кущами, Зеленый и радостный днем, Ночью горит Александрит, Вкованный в перстне моем! Чрез пламя огней очищающих,
Звенела и пела шарманка во сне… Смеялись кудрявые детки… Пестря отраженьем в зеркальной стене, Кружилися мы, марьонетки. Наряды, улыбки и тонкость манер,- Пружины так
Да будет проклята Луна! Для нас, безумных и влюбленных, В наш кубок снов неутоленных Вливает мертвого вина… Да будет проклята Луна! Томлений лунных не
«Я замирал от сладкой муки, Какой не знали соловьи». Ф. Сологуб Я синеглаза, светлокудра Я знаю — ты не для меня… И я пройду
К. Платонову Мы бедные пчелки, работницы-пчелки! И ночью и днем все мелькают иголки В измученных наших руках! Мы солнца не видим, мы счастья не
Светом трепетной лампады Озаряя колоннады Белых мраморных террас, Робко поднял лик свой ясный Месяц бледный и прекрасный В час тревожный, в час опасный, В
Каждый день чрез мост Аничков, Поперек реки Фонтанки, Шагом медленным проходит Дева, служащая в банке. Каждый день на том же месте, На углу, у
Мои глаза, Фирюза-бирюза, Цветок счастья Взгляни. Пойми Хочешь? Сними С ног запястья… Кто знает толк, Тот желтый шелк Свивает с синим Ай, и мы
Моя любовь — как странный сон, Предутренний, печальный… Молчаньем звезд заворожен Ее призыв прощальный! Как стая белых, смелых птиц Летят ее желанья К пределам
Не могу эту ночь провести я с тобой! На свидание меня месяц звал голубой. Я ему поклялась, обещала прийти. Я с тобой эту ночь
Гаснет моя лампада… Полночь глядит в окно… Мне никого не надо, Я умерла давно! Я умерла весною, В тихий вечерний час… Не говори со
Есть в небесах блаженный сад у Бога, Блаженный сад нездешней красоты. И каждый день из своего чертога Выходит Бог благословить цветы. Минует все —
Нас окружила мгла могильными стенами, Сомкнула ночь зловещие уста, И бледная любовь стояла между нами В одежде призрачной, туманна и чиста. Поникли розы, робостью
Мы тайнобрачные цветы… Никто не знал, что мы любили, Что аромат любовной пыли Вдохнули вместе я и ты! ______ Там, в глубине подземной тьмы,
Зацветают весной (ах, не надо! не надо!), Зацветают весной голубые цветы… Не бросайте на них упоенного взгляда! Не любите их нежной, больной красоты! Чтоб
Л. Г. Вянут лилии, бледны и немы… Мне не страшен их мертвый покой, В эту ночь для меня хризантемы Распустили цветок золотой! Бледных лилий
Как темно сегодня в море, Как печально темно! Словно все земное горе Опустилось на дно… Но не может вздох свободный Разомкнуть моих губ —
Иду по безводной пустыне Ищу твой сияющий край. Ты в рубище нищей рабыни Мой царственный пурпур узнай! Я близко от радостной цели… Как ясен
— Мисс Дункан! К чему босячить, Раз придумано трико? Голой пяткой озадачить Нашу публику легко! — Резкий тон вы не смягчите ль, Коль скажу
Разгоралась огней золотая гирлянда, Когда я вошла в шатер Были страшны глаза царя Эруанда, Страшны, как черный костер! И когда он свой взор опускал
Полны таинственных возмездий Мои пути! На небесах былых созвездий Мне не найти… Таит глубин неутоленность Свой властный зов… И не манит меня в бездонность
Меня любила ночь и на руке моей Она сомкнула черное запястье… Когда ж настал мой день — я изменила ей И стала петь о
Я — белая сирень. Медлительно томят Цветы мои, цветы серебряно-нагие. Осыпятся одни — распустятся другие, И землю опьянит их новый аромат! Я — тысячи
Ты глаза на небо ласково прищурь, На пьянящую, звенящую лазурь! Пьяным кубком голубиного вина Напоит тебя свирельная весна! Станем сердцем глуби неба голубей! Вкусим
* * * Я сердцем кроткая была, Я людям зла не принесла, Я только улыбалась им И тихим снам своим… И не взяла чужого
(С французского) Три юных пажа покидали Навеки свой берег родной. В глазах у них слезы блистали, И горек был ветер морской. — Люблю белокурые
Н. М. Минскому Есть у сирени темное счастье — Темное счастье в пять лепестков! В грезах безумья, в снах сладострастья, Нам открывает тайну богов.
Тоска, моя тоска! Я вижу день дождливый, Болотце топкое меж чахнущих берез, Где голову пригнув, смешной и некрасивый, Застыл журавль под гнетом долгих грез.
На острове моих воспоминаний Есть серый дом. В окне цветы герани, ведут три каменных ступени на крыльцо. В тяжелой двери медное кольцо. Над дверью
Я знаю, что мы не случайны, Что в нашем молчаньи — обман… — Бездонные черные тайны Безмолвно хранит океан! Я знаю — мы чисты,
Леониду Галичу Венчай голубой Сафир желтому солнцу, и будет зеленый Смарагд (изумруд). Венчай голубой Сафир красному огню, и будет фиолетовый Джамаст (аметист). Альберт Великий
О, как я жду тебя! Как долго, долго жду я!.. Затихло все… Должно быть, близок ты… Я ветер позвала. Дыханьем смерти дуя, Он солнце
Мне снился сон безумный и прекрасный, Как будто я поверила тебе, И жизнь звала настойчиво и страстно Меня к труду, к свободе и к
Я зажгу свою свечу! Дрогнут тени подземелья, Вспыхнут звенья ожерелья,- Рады зыбкому лучу. И проснутся семь огней Заколдованных камней! Рдеет радостный Рубин: Тайны темных
Дай мне радость нежного привета, Мне на кудри свой венок надень! — В день расцвета радостного лета Распускалась белая сирень. Ласк твоих хочу я
А еще посмотрела бы я на русского мужика, Хитрого, ярославского, тверского кулака, Чтоб чесал он особой ухваткой, Как чешут только русские мужики — Большим
Вчера сожгли мою сестру, Безумную Мари. Ушли монахини к костру Молиться до зари… Я двери наглухо запру. Кто может — отвори! Еще гудят колокола,
Не тронь моих цветов!- Они священны! Провидя темный путь их жертвенной судьбы! Великие жрецы и кроткие рабы Служили им, коленопреклоненны. Сплетешь ли ты венок
Заря рассветная… Пылающий эфир!.. Она — сквозная ткань меж жизнию и снами!.. И, солнце затаив, схлынула весь мир Златобагряными, горячими волнами! Пусть не торопит
Он был так зноен, мой прекрасный день! И два цветка, два вместе расцвели. И вместе в темный ствол срастались их стебли, И были два
Когда я была ребенком, Так девочкой лет шести, Я во сне подружилась с тигренком — Он помог мне косичку плести. И так заботился мило
В ночь скорбей три девы трех народов До рассвета не смыкали вежды — Для своих, для павших в ратном поле, Шили девы белые одежды.
«…Адвокаты постановили не вступать в заграничные союзы, так как последние нарушают адвокатскую этику, рассылая списки своих членов с рекламными целями.» Из газет Алчен век
Не по-настоящему живем мы, а как-то «пока», И развилась у нас по родине тоска, Так называемая ностальгия. Мучают нас воспоминания дорогие, И каждый по-своему
Засветила я свою лампаду, Опустила занавес окна. Одиноких тайную усладу Для меня открыла тишина. Я не внемлю шуму городскому, Стонам жизни, вскрикам суеты, Я
Недвижна эта ночь. Как факел погребальный Кровавая луна пылает в небесах… Из песен я плету себе венок венчальный, И голос мой звенит, тревожный и
Мою хоронили любовь… Как саваном белым тоска Покрыла, обвила ее Жемчужными нитями слез. Отходную долго над ней Измученный разум читал, И долго молилась душа,
Когда оно ушло и не вернулось днем,- Великое, жестокое светило, Не думая о нем, я в садике своем Подсолнечник цветущий посадила. «Свети, свети!- сказала