Темнеет день, теплом лаская взоры,
И шепчет вечеру: «Прощай, мой алый брат».
И вновь целует он безбрежные просторы
И догорающий над соснами закат.
Иду один, без думы и тревоги,
Смотрю, как над вершиной гор
Из облачной седой берлоги
Выходит месяц на дозор.
Молчат поля… Лишь сосны вековые
Мне эхом отвечают вдруг…
Как будто бы старик-туман все выел
И навсегда замкнул он жизни круг.
И все ползет, ползет к лучам багрянным,
Впиваясь бородой в цветную грудь полян.
Он космами зализывает раны,
Глотает медленно озера и бурьян.
Но с буйного пожарища, где вечер
От алости закатной пьян,
Крылатый, зеленокудрый ветер,
Свистя, шарахнулся в туман.
Скрипят воза в проселочной дороге,
И машет мельница обглоданным крылом,
А в кудри месяца на берегу отлогом
Мычит коровами родимое село.
И вновь передо мной всплывают детства годы..
С завалиной вихрастая изба,
Под окнами хмельные хороводы
И дробный пляс и хохот резвых баб.
Вот бабушка за прялкой у божницы…
Горит ночник, жужжит веретено,
А в ставни дряхлая метелица стучится
И пальмами узорится окно.
Закрыв глаза, дрожу под серой шубой
И мысленно смотрю, как в лунной полумгле,
Метлой вздымая пыль, оскалив грозно зубы,
Колдунья с дьяволом летит на помеле…
Село, село, мне близкое когда-то,
С пастушьей дудкою и с песней ямщика,
В твоих полях, в малиновом закате
Я вижу новые грядущие века.
(2 votes, average: 5,00 out of 5)