Как след весла, от берега ушедший, Как телеграфной рокоты струны, Как птичий крик, гортанный, сумашедший, Прощающийся с нами до весны, Как радио, которых не
Стихотворения поэта Тихонов Николай Семенович
Крутили мельниц диких жернова, Мостили гать, гоняли гурт овечий, Кусала ноги ржавая трава, Ломала вьюга мертвой хваткой плечи. Мы кольца растеряли, не даря, И
Хотел я ветер ранить колуном, Но промахнулся и разбил полено, Оно лежало, теплое, у ног, Как спящий, наигравшийся ребенок. Молчали стены, трубы не дымили,
Под сосен снежным серебром, Под пальмой юга золотого, Из края в край, из дома в дом Проходит ленинское слово. Уже на дальних берегах, Уже
Длинный путь. Он много крови выпил. О, как мы любили горячо — В виселиц качающемся скрипе И у стен с отбитым кирпичом. Этого мы
Дома здесь двадцать лет назад В огне и грохоте кипели, И шли бойцы сквозь этот ад Неотразимо — к высшей цели. И вдруг над
Сквозь гул Москвы, кипенье городское К тебе, чей век нуждой был так тяжел, Я в заповедник вечного покоя — На Пятницкое кладбище пришел. Глядит
И встанет день, как дым, стеной, Уеду я домой, Застелет поезд ночь за мной Всю дымовой каймой. Но если думаешь, что ты Исчезнешь в
Крутой тропою — не ленись — К лесам Таврарским подымись, Взгляни в открывшуюся высь,- И ты увидишь наяву Не снившуюся синеву. Не позабыть, пока
Мы разучились нищим подавать, Дышать над морем высотой соленой, Встречать зарю и в лавках покупать За медный мусор — золото лимонов. Случайно к нам
Вокзалы, все вокзалы — ожиданья, Здесь паровозы, полные страданья, Горят, изнемогая на глазах, В дыму шагают, пятятся назад. Возможно то: здесь с человека взыскан
Я прошел над Алазанью, Над причудливой водой, Над седою, как сказанье, И, как песня, молодой. Уж совхозом Цинандали Шла осенняя пора, Надо мною пролетали
Наш век пройдет. Откроются архивы, И все, что было скрыто до сих пор, Все тайные истории извивы Покажут миру славу и позор. Богов иных
Я видел их не на полях сражений,- То был труда обычного пример,- В колхозе, что не знает поражений, Который все зовут «миллионер». Как будто
Едва плеснет в реке плотва, Листва прошелестит едва, Как будто дальний голос твой Заговорил с листвой. И тоньше листья, чем вчера, И суше трав
Батальонный встал и сухой рукой Согнул пополам камыш. «Так отпустить проститься с женой, Она умирает, говоришь? Без тебя винтовкой меньше одной,- Не могу отпустить.
Кую-Уста зовут того, кто может Своим чутьем найти воды исток. Сочти морщины на верблюжьей коже, Пересчитай по зернышку песок — Тогда поймешь того туркмена
Опять стою на мартовской поляне, Опять весна — уж им потерян счет, И в памяти, в лесу воспоминаний, Снег оседает, тает старый лед. И
Фонарь взошел над балок перестуком, Он две стены с собою уволок, И между них легко, как поплавок, Упала пропасть, полная разлуки. Прохожий встал на
Петровой волей сотворен И светом ленинским означен — В труды по горло погружен, Он жил — и жить не мог иначе. Он сердцем помнил: