Воздух пьяный — нет спасения, с ног сбивают два глотка. Облака уже весенние, кучевые облака. Влажный лес синеет щеткою, склон топорщится ольхой. Все проявленное,
Стихотворения поэта Тушнова Вероника Михайловна
Твои глаза… Опять… Опять… Мне сердца стук мешает спать. Не знаю — явь то или бред, не знаю — был ты или нет, не
Сто раз помочь тебе готова, Любую ложь произнести, Но нет же, нет такого слова, Чтобы сгоревшее спасти. Не раздобыть огня из пепла И костерка
Без обещаний жизнь печальней дождливой ночи без огня. Так не жалей же обещаний, не бойся обмануть меня. Так много огорчений разных и повседневной суеты…
Ты не горюй обо мне, не тужи,- тебе, а не мне доживать во лжи, мне-то никто не прикажет: — Молчи! Улыбайся!- когда хоть криком
Вся ночь без сна… А после, в роще, березовая тишина, и все приемлемее, проще, и жизнь как будто решена. Боль приглушенней, горе выше, внимательней
Ни в каких не в стихах, а взаправду, ноет сердце — лечи не лечи, даже ветру и солнцу не радо… А вчера воротились грачи.
Много нынче в памяти потухло, а живет безделица, пустяк: девочкой потерянная кукла на железных скрещенных путях. Над платформой пар от паровозов низко плыл, в
Просторный лес листвой перемело, на наших лицах — отсвет бледной бронзы. Струит костер стеклянное тепло, раскачивает голые березы. Ни зяблика, ни славки, ни грача,
Не знаю — права ли, не знаю — честна ли, не помню начала, не вижу конца… Я рада, что не было встреч под часами,
Стемнело. По тропинкам снежным хозяйки с ведрами пошли. Скрипят таинственно и нежно колодезные журавли. Смех, разговор вдоль длинных улиц, но враз пропали голоса, и
Не отрекаются любя. Ведь жизнь кончается не завтра. Я перестану ждать тебя, а ты придешь совсем внезапно. А ты придешь, когда темно, когда в
Запах леса и болота, полночь, ветер ледяной… Самолеты, самолеты пролетают надо мной. Пролетают рейсом поздним, рассекают звездный плес, пригибают ревом грозным ветки тоненьких берез.
Наверно, это попросту усталость,- ничто ведь не проходит без следа. Как ни верти, а крепко мне досталось за эти неуютные года. И эта постоянная
Все было до меня: десятилетья того, что счастьем называем мы. Цвели деревья, вырастали дети, чередовались степи и холмы, за ветровым стеклом рождались зори очередного
Человек живет совсем немного — несколько десятков лет и зим, каждый шаг отмеривая строго сердцем человеческим своим. Льются реки, плещут волны света, облака похожи
Нас дождь поливал трое суток. Три дня штурмовала гроза. От молний ежеминутных ломить начинало глаза. Пока продолжалась осада, мы съели пуды алычи. За нами
Сутки с тобою, месяцы — врозь… Спервоначалу так повелось. Уходишь, приходишь, и снова, и снова прощаешься, то в слезы, то в сны превращаешься, и
И чего мы тревожимся, плачем и спорим, о любимых грустим до того, что невмочь. Большеглазые добрые звезды над морем, шелковистая гладь упирается в ночь.
Смеясь и щуря сморщенные веки, седой старик немыслимо давно нам подавал хрустящие чуреки и молодое мутное вино. Мы пили все из одного стакана в