Ну, пожалуйста, пожалуйста, в самолет меня возьми, на усталость мне пожалуйся, на плече моем усни. Руку дай, сводя по лесенке, на другом краю земли,
Стихотворения поэта Тушнова Вероника Михайловна
Спокойный вечер пасмурен и мглист. Не слышно птиц среди древесных кружев. Пустынна улица. Последний ржавый лист в морозном воздухе легчайший ветер кружит. Любимая осенняя
Я стою у открытой двери, я прощаюсь, я ухожу. Ни во что уже не поверю,- все равно напиши, прошу! Чтоб не мучиться поздней жалостью,
Ты не любишь считать облака в синеве. Ты не любишь ходить босиком по траве. Ты не любишь в полях паутин волокно, ты не любишь,
Влетел он в полымя заката и замелькал, и зачернел, и не слыхал, как в два раската гром над поляной прогремел. Свинца горячие крупицы ударили
Там далеко, за холмами синими, за угрюмой северной рекой, ты зачем зовешь меня по имени? Ты откуда взялся? Кто такой? Голос твой блуждает темной
Я в снегу подтаявшем, около ствола, гладенькую, мокрую шишку подняла. А теперь в кармане я ее ношу, выну, полюбуюсь, лесом подышу. Выну и порадуюсь,
Да, ты мой сон. Ты выдумка моя. зачем же ты приходишь ежечасно, глядишь в глаза и мучаешь меня, как будто я над выдумкой не
Ты верен святости обряда, и в том душа твоя права. ты слов боишься, но не надо переоценивать слова. я понимаю, понимаю. твое смятение щажу,
Сколько раз я мечтала в долгой жизни своей постоять, как бывало, возле этих дверей. В эти стены вглядеться, в этот тополь сухой, отыскать свое
Не сули мне золотые горы, годы жизни доброй не сули. Я тебя покину очень скоро по закону матери-земли. Мне остались считанные весны, так уж
С любым из нас случалось и случится… Как это будет, знаю наперед: он другом назовется, постучится, в твою судьбу на цыпочках войдет… Старик с
Мы час назад не думали о смерти. Мы только что узнали: он убит. В измятом, наспех порванном конверте на стуле извещение лежит. Мы плакали.
Не охладела, нет, скрываю грусть. Не разлюбила,- просто прячу ревность. Не огорчайся, скоро я вернусь. Не беспокойся, никуда не денусь. Не осуждай меня, не
Помнишь дом на пригорке? В камне ступени? Блеск фонарей ледяной, голубой? На мерцающем кварце две черные тени. Две четкие тени наши с тобой. Стекла
Ночами такая стоит тишина, стеклянная, хрупкая, ломкая. Очерчена радужным кругом луна, и поле дымится поземкою. Ночами такое молчанье кругом, что слово доносится всякое, и
Спор был бесплодным, безысходным… Потом я вышла на крыльцо умыть безмолвием холодным разгоряченное лицо. Глаза опухшие горели, отяжелела голова, и жгли мне сердце, а
Биенье сердца моего, тепло доверчивого тела… Как мало взял ты из того, что я отдать тебе хотела. А есть тоска, как мед сладка, и
Нынче улетели журавли на заре промозглой и туманной. Долго, долго затихал вдали разговор печальный и гортанный. С коренастых вымокших берез тусклая стекала позолота; горизонт
Я помню, где-то, далеко вначале, наплававшись до дрожи поутру, на деревенском стареньком причале сушила я косенки на ветру. Сливались берега за поворотом, как два
Вот и город. Первая застава. Первые трамваи на кругу. Очень я, наверное, устала, если улыбнуться не могу. Вот и дом. Но смотрят незнакомо стены
Жизнь твою читаю, перечитываю, все твои печали пересчитываю, все твои счастливые улыбки, все ошибки, всех измен улики… За тобой, не жалуясь, не сетуя всюду
Резкие гудки автомобиля, сердца замирающий полет. В облаках белесой крымской пыли прячется нежданный поворот. Полны звона выжженные травы. Ветром с губ уносятся слова. Слева
Почему говорится: «Его не стало», если мы ощущаем его непрестанно, если любим его, вспоминаем, если — это мир, это мы для него исчезли. Неужели
У мокрых камней выгибает волна литую покатую спину. Над черным хребтом Карадага луна истаяла наполовину. Срываются звезды с десятков орбит, их росчерк мгновенен и
Ни зяблика, ни славки, ни грача. Стволы в тумане. Гаснет день короткий. Лесной костер грызет сушняк, урча, и греет нас — услужливый и кроткий.
Всегда так было и всегда так будет: ты забываешь обо мне порой, твой скучный взгляд порой мне сердце студит… Но у тебя ведь нет
Нынче детство мне явилось, приласкало на лету. Свежим снегом я умылась, постояла на ветру. Надышалась, нагляделась,- ну какая красота! Дня бессолнечного белость, далей хвойная
Сколько милых ровесников в братских могилах лежит. Узловатая липа родительский сон сторожит. Все беднее теперь я, бесплотнее день ото дня, с каждой новой потерей
Знаешь ли ты, что такое горе, когда тугою петлей на горле? Когда на сердце глыбою в тонну, когда нельзя ни слезы, ни стона? Чтоб
Ни особых событий, никакого веселья в этот будничный день моего воскресенья. День рождался из птичьей на заре переклички, из фабричных гудков и гудков электрички…
«Я поняла — Ты не хотел мне зла, ты даже был предельно честен где-то, ты просто оказался из числа людей, не выходящих из бюджета.
Осенний пожар полыхает в лесу, плывут паутин волоконца, тяжелые капли дрожат на весу, и в каждой по целому солнцу. Какой нерушимый сегодня покой, как
Я с детства любила гудки на реке, я вечно толклась у причала, я все пароходы еще вдалеке по их голосам различала. Мы часто таким
Ты все еще тревожишься — что будет? А ничего. Все будет так, как есть. Поговорят, осудят, позабудут,- у каждого свои заботы есть. Не будет
Все в доме пасмурно и ветхо, скрипят ступени, мох в пазах… А за окном — рассвет и ветка в аквамариновых слезах. А за окном
Навстречу сосны. Нет конца им… День ярче, выше, горячей, но хвойный кров непроницаем для ливня солнечных лучей. Лишь кое-где во мраке вкраплен как будто
Не о чем мне печалиться, откуда же слезы эти? Неужели сердце прощается со всем дорогим на свете — с этим вечером мглистым, с этим
Так было, так будет в любом испытанье: кончаются силы, в глазах потемнело, уже исступленье, смятенье, метанье, свинцовою тяжестью смятое тело. Уже задыхается сердце слепое,
Не ведется в доме разговоров про давно минувшие дела, желтый снимок — пароход «Суворов» выцветает в ящике стола. Попытаюсь все-таки вглядеться пристальней в туман
Вчерашний дождь последний лист багряный сорвал с деревьев, рощи оголя. Я вышла через заросли бурьяна в осенние пустынные поля. Все шло своим положенным порядком,
Я не люблю себя такой, не нравлюсь я себе, не нравлюсь! Я потеряла свой покой, с обидою никак не справлюсь. Я не плыву,- иду
Кто-то в проруби тонет. Пустынно, темно. Глубь чернеет опасно, бездонно. Кем ты станешь? На выбор мгновенье одно. Промедление смерти подобно. Зал прокурен. Уже замыкается
Тебе бы одарить меня молчанием суровым, а ты наотмашь бьешь меня непоправимым словом. Как подсудимая стою… А ты о прошлом плачешь, а ты за
Я давно спросить тебя хотела: разве ты совсем уже забыл, как любил мои глаза и тело, сердце и слова мои любил… Я тогда была
А знаешь, все еще будет! Южный ветер еще подует, и весну еще наколдует, и память перелистает, и встретиться нас заставит, и еще меня на
Бои ушли. Завесой плотной плывут туманы вслед врагам, и снега чистые полотна расстелены по берегам. И слышно: птица птицу кличет, тревожа утреннюю стынь. И
Вот говорят: Россия… Реченьки да березки… А я твои руки вижу, узловатые руки, жесткие. Руки, от стирки сморщенные, слезами горькими смоченные, качавшие, пеленавшие, на
На рассветной поре туча спит на горе, залегла за хребтом ватным серым жгутом. На рассветной поре ветер спит на горе, дремлет, крылья сложа, сном
Пусть друзья простят меня за то, что повидаться с ними не спешу. Пусть друзья не попрекают почту,- это я им писем не пишу. Пусть