Глаз к сиянью такому еще не привык… Зной густой, золотой и тягучий, как мед… А за домом, в саду, пробегает арык, как живой человек,
Стихотворения поэта Тушнова Вероника Михайловна
Я не помню тебя, извини! Я забыл твои губы и руки. Обрываются в памяти дни, Заостряясь на вечной разлуке. Где — то в будущем,
Молчали горы — грузные и грозные, ощеря белоснежные клыки. Свивалось их дыхание морозное в причудливые дымные клубки. А в синеве, над пеленой молочной, как
Никогда мы не были так далеки, Но забыв обиды свои, Самым злым доказательствам вопреки Верю в прочность любви. Не в мертвую прочность камня, о
А может быть, останусь жить? Как знать, как знать? И буду с радостью дружить? Как знать, как знать? А может быть, мой черный час
Осчастливь меня однажды, позови с собою в рай, исцели меня от жажды, подышать немного дай! Он ведь не за облаками, не за тридевять земель,-
Не опасаюсь впасть в сентиментальность, для нас с тобой такой угрозы нет. Нас выручает расстояний дальность, число разлук, неумолимость лет. Нам ничего судьба не
Очертаниями туманными горы высятся над заливом… Любовался ли ты бакланами утром солнечным и счастливым? Расправляют крылья ленивые, выгибают шейки змеиные… С очень долгими перерывами
Как счастье внезапное — оттепель эта. Весны дуновеньем земля обогрета. Еще не начало весны, а предвестье, и даже еще не предвестье — намек, что
Быть хорошим другом обещался, звезды мне дарил и города. И уехал, и не попрощался. И не возвратится никогда. Я о нем потосковала в меру,
Непреодолимый холод… Кажется, дохнешь — и пар! Ты глазами только молод, сердцем ты, наверно, стар. Ты давно живешь в покое… Что ж, и это
Счастливо и необъяснимо происходящее со мной: не радость, нет — я не любима — и не весна тому виной. Мир непригляден, бесприютен, побеги спят,
Где-то по гостиничным гостиным Изводилась я тоской по дому, Самолет ждала твой на пустынном, Солнцем выжженом аэродроме. Отсылала письма почтой спешной, Спешные ответы получала…
Я пенять на судьбу не вправе, годы милостивы ко мне… Если молодость есть вторая — лучше первой она вдвойне. Откровеннее и мудрее, проницательней и
Бывало все: и счастье, и печали, и разговоры длинные вдвоем. Но мы о самом главном промолчали, а может, и не думали о нем. Нас
Не боюсь, что ты меня оставишь для какой-то женщины другой, а боюсь я, что однажды станешь ты таким же, как любой другой. И пойму
Морозный лес. В парадном одеянье деревья-мумии, деревья-изваянья… Я восхищаюсь этой красотой, глаз не свожу, а сердцем не приемлю. Люблю землею пахнущую землю и под
У каждого есть в жизни хоть одно, свое, совсем особенное место. Припомнишь двор какой-нибудь, окно, и сразу в сердце возникает детство. Вот у меня:
Я все о своем, все о своем — знаешь, когда поют петухи? Перед рассветом, перед дождем, перед весной поют петухи. За полночь выйду в
До города двенадцать километров. Шоссе как вымерло — ни человека… Иду одна, оглохшая от ветра, перехожу взлохмаченную реку. Мы на реке с тобой бывали
Ну что же, можешь покинуть, можешь со мной расстаться,- из моего богатства ничего другой не отдастся. Не в твоей это власти, как было, так
Приглушает птичий гам тишина еловая, проплывает по снегам тень моя лиловая. На снегах и в облаках синева прозрачная, в белых пухлых башлыках спят домишки
Люблю?, не знаю может быть и нет, Любовь имеет множество примет, А я одно сказать тебе могу Повсюду ты, во сне, в огне, в
Напрочь путь ко мне отрезая, чтоб не видеть и не писать, ты еще пожалеешь, знаю, станешь локти себе кусать. Чтоб не видеть… Но ты
Мне говорят: нету такой любви. Мне говорят: как все, так и ты живи! Больно многого хочешь, нету людей таких. Зря ты только морочишь и
Не прозвучит ни слово, ни гудок в развалинах, задохшихся от дыма. Лежит убитый русский городок, и кажется — ничто непоправимо. Еще в тревожном зареве
Память сердца! Память сердца! Без дороги бродишь ты,- луч, блуждающий в тумане, в океане темноты. Разве можно знать заране, что полюбится тебе, память сердца,
Вот уеду, исчезну, на года, навсегда, кану в снежную бездну, пропаду без следа. Час прощанья рисую, гладкий след от саней… Я ничем не рискую,
Дурманящей, росистой чащею черемуха — дыши, гляди, ласкай, ломай… И боль щемящая,- как мало весен впереди! А стоит ли уж так печалиться, прощаясь с
Туч взъерошенные перья. Плотный воздух сыр и сер. Снег, истыканный капелью, по обочинам осел. И упорный ветер с юга, на реке дробящий льды, входит
Я стучусь в твое сердце: — Отвори, отвори, разреши мне в глаза поглядеться твои, оттого что забыла уже о весне, оттого, что давно не
Пусть мне оправдываться нечем, пусть спорны доводы мои,- предпочитаю красноречью косноязычие любви. Когда волненью воплотиться в звучанье речи не дано, когда сто слов в
Пришла ко мне девочка с заплаканными глазами, с надеждой коснулась моей руки: -Ведь вы же когда-то любили сами,- вы даже писали об этом стихи…
Все приняло в оправе круглой Нелицемерное стекло: Ресницы, слепленные вьюгой, Волос намокшее крыло, Прозрачное свеченье кожи, Лица изменчивый овал, Глаза счастливые… Все то же,
Просто синей краской на бумаге неразборчивых значков ряды, а как будто бы глоток из фляги умирающему без воды. Почему без миллионов можно? Почему без
За водой мерцает серебристо поле в редком и сухом снегу. Спит, чернея, маленькая пристань, ни живой души на берегу. Пересвистываясь с ветром шалым, гнется,
Тусклый луч блестит на олове, мокрых вмятинах ковша… Чуть поваркивают голуби, белым веером шурша. Запрокидывают голову, брызжут солнечной водой, бродят взад-вперед по желобу тропкой
Беззащитно сердце человека, если без любви… Любовь-река. Ты швырнул в сердцах булыжник в реку, канул камень в реку на века. Пять минут качались облака.
Ничего уже не объяснить, Что случилось — мы не знаем сами… И еще пытаемся любить За зиму остывшими сердцами. Только вечер призрачен и тих,
Открываю томик одинокий — томик в переплете полинялом. Человек писал вот эти строки. Я не знаю, для кого писал он. Пусть он думал и
Знакомый, ненавистный визг… Как он в ночи тягуч и режущ! И значит — снова надо вниз, в неведенье бомбоубежищ. И снова поиски ключа, и
Я прощаюсь с тобою у последней черты. С настоящей любовью, может, встретишься ты. Пусть иная, родная, та, с которою — рай, все равно заклинаю:
Знаю я бессильное мученье над пустой тетрадкою в тиши, знаю мысли ясное свеченье, звучную наполненность души. Знаю также быта неполадки, повседневной жизни маету, я
У всех бывают слабости минуты, такого разочарованья час, когда душа в нас леденеет будто и память счастья покидает нас. Напрасно разум громко и толково
Нельзя за любовь — любое, Нельзя, чтобы то, что всем. за любовь платят любовью Или не платят совсем. Принимают и не смущаются, Просто благодарят.
А ты придешь, когда темно, когда в стекло ударит вьюга, когда припомнишь, как давно, не согревали мы друг друга. И так захочешь теплоты, неполюбившейся
Надо верными оставаться, до могилы любовь неся, надо вовремя расставаться, если верными быть нельзя. Пусть вовек такого не будет, но кто знает, что суждено?
Помнишь, как залетела в окно синица, Какого наделала переполоху? Не сердись на свою залетную птицу, сама понимаю, что это плохо. Только напрасно меня ты
Людские души — души разные, не перечислить их, не счесть. Есть злые, добрые и праздные и грозовые души есть. Иная в силе не нуждается,
Терпеливой буду, стойкой, молодой, назло судьбе! Буду жить на свете столько, сколько надобно тебе. Что тебе всего дороже, то и стану я дарить. Только