Я убит подо Ржевом, В безымянном болоте, В пятой роте, На левом, При жестоком налете. Я не слышал разрыва И не видел той вспышки,
Стихотворения поэта Твардовский Александр Трифонович
Вернулся сын в родимый дом С полей войны великой. И запоясана на нем Шинель каким-то лыком. Не брита с месяц борода, Ершится — что
Дробится рваный цоколь монумента, Взвывает сталь отбойных молотков. Крутой раствор особого цемента Рассчитан был на тысячи веков. Пришло так быстро время пересчета, И так
В поле вьюга-завируха, В трех верстах гудит война. На печи в избе старуха, Дед-хозяин у окна. Рвутся мины. Звук знакомый Отзывается в спине. Это
Что-то я начал болеть о порядке В пыльном, лежалом хозяйстве стола: Лишнее рву, а иное в тетрадки Переношу, подшиваю в «дела». Чтож, или все
Всех, кого взяла война, Каждого солдата Проводила хоть одна Женщина когда-то… Не подарок, так белье Собрала, быть может, И что дольше без нее, То
Прибежал пастух с докладом К Поле Козаковой: Не пришла домой со стадом Бурая корова. Протрубил до полдня в рог И нигде найти не мог.
По дороге прифронтовой, Запоясан, как в строю, Шел боец в шинели новой, Догонял свой полк стрелковый, Роту первую свою. Шел легко и даже браво
На праздник великий — обычай таков — Далеких и близких зовем земляков, Далеких и близких, друзей и соседей… Кто с поездом будет — за
Ой, родная, отцовская, Что на свете одна, Сторона приднепровская, Смоленская сторона, Здравствуй!.. Слова не выдавить. Край в ночи без огня. Ты как будто за
Утренник лег на дорогу Ровным сухим полотном. Не торопясь, понемногу Солнце встает над бугром. Солнце, как тонкий орешник, Выросло медным кустом. Заговорила скворешня —
Ты все ревешь, порог Падун, Но так тревожен рев: Знать, ветер дней твоих подул С негаданных краев. Подул, надул — нанес людей: Кончать, старик,
В пилотке мальчик босоногий С худым заплечным узелком Привал устроил на дороге, Чтоб закусить сухим пайком. Горбушка хлеба, две картошки — Всему суровый вес
Из записной потертой книжки Две строчки о бойце-парнишке, Что был в сороковом году Убит в Финляндии на льду. Лежало как-то неумело По-детски маленькое тело.
Вся суть в одном-единственном завете: То, что скажу, до времени тая, Я это знаю лучше всех на свете — Живых и мертвых, — знаю
Не всяк боец, что брал Орел, Иль Харьков, иль Полтаву, В тот самый город и вошел Через его заставу. Такой иному выйдет путь, В
Когда пройдешь путем колонн В жару, и в дождь, и в снег, Тогда поймешь, Как сладок сон, Как радостен ночлег. Когда путем войны пройдешь,
— Нет, ребята, я не гордый. Не загадывая вдаль, Так скажу: зачем мне орден? Я согласен на медаль. На медаль. И то не к
Я покинул дом когда-то, Позвала дорога вдаль. Не мала была утрата, Но светла была печаль. И годами с грустью нежной — Меж иных любых
Дело в праздник было, Подгулял Данила. Праздник — день свободный, В общем любо-мило, Чинно, благородно Шел домой Данила. Хоть в нетрезвом виде Совершал он
На крыльце сидит боец. На скворца дивится: — Что хотите, а скворец Правильная птица. День-деньской, как тут стоим, В садике горелом Занимается своим По
Кружились белые березки, Платки, гармонь и огоньки, И пели девочки-подростки На берегу своей реки. И только я здесь был не дома, Я песню узнавал
Перевозчик-водогребщик, Парень молодой, Перевези меня на ту сторону, Сторону домой… Из песни — Ты откуда эту песню, Мать, на старость запасла? — Не откуда
Есть имена и есть такие даты, — Они нетленной сущности полны. Мы в буднях перед ними виноваты, — Не замолить по праздникам вины. И
Не спеши, невеста, Замуж за бойца: Нынче неизвестна Доля молодца. То ли он героем В дом придет родной, То ли не напишет Строчки ни
Прощаемся мы с матерями Задолго до крайнего срока — Еще в нашей юности ранней, Еще у родного порога, Когда нам платочки, носочки Уложат их
Час рассветный подъема, Час мой ранний люблю. Ни в дороге, ни дома Никогда не просплю. Для меня в этом часе Суток лучшая часть: Непочатый
— — — На дне моей жизни, на самом донышке Захочется мне посидеть на солнышке, На теплом пенушке. И чтобы листва красовалась палая В
Отдымился бой вчерашний, Высох пот, металл простыл. От окопов пахнет пашней, Летом мирным и простым. В полверсте, в кустах — противник, Тут шагам и
Спасибо, моя родная Земля, мой отчий дом, За все, что от жизни знаю, Что в сердце ношу своем. За время, за век огромный, Что
— Дельный, что и говорить, Был старик тот самый, Что придумал суп варить На колесах прямо. Суп — во-первых. Во-вторых, Кашу в норме прочной.
Нет, жизнь меня не обделила, Добром своим не обошла. Всего с лихвой дано мне было В дорогу — света и тепла. И сказок в
По старой дороге на запад, за Вязьмой, В кустах по оборкам смоленских лощин, Вы видели, сколько там наших машин, Что осенью той, в отступленье,
В тот день, когда окончилась война И все стволы палили в счет салюта, В тот час на торжестве была одна Особая для наших душ
На войне — в пути, в теплушке, В тесноте любой избушки, В блиндаже иль погребушке,- Там, где случай приведет,- Лучше нет, как без хлопот,
Изо всех больших имен геройских, Что известны нам наперечет, Как-то по-особому, по-свойски, Это имя называл народ. Попросту — мы так его любили, И для
Нет, ты не думал,- дело молодое,- Покуда не уехал на войну, Какое это счастье дорогое — Иметь свою родную сторону. Иметь, любить и помнить
Повеет в лицо, как бывало, Соснового леса жарой, Травою, в прокосах обвялой, Землей из-под луга сырой. А снизу, от сонной речушки, Из зарослей —
За недолгий жизни срок, Человек бывалый, По стране своей дорог Сделал я немало. Под ее шатром большим, Под широким небом Ни один мне край
Столько было за спиною Городов, местечек, сел, Что в село свое родное Не заметил, как вошел. Не один вошел — со взводом, Не по
Немец был силен и ловок, Ладно скроен, крепко сшит, Он стоял, как на подковах, Не пугай — не побежит. Сытый, бритый, береженый, Дармовым добром
В лесу заметней стала елка, Он прибран засветло и пуст. И оголенный, как метелка, Забитый грязью у проселка, Обдутый изморозью золкой, Дрожит, свистит лозовый
Я не пишу давно ни строчки Про малый срок весны любой; Про тот листок из зимней почки, Что вдруг живет, полуслепой; Про дым и
Мы на свете мало жили, Показалось нам тогда, Что на свете мы чужие, Расстаемся навсегда. Ты вернулась за вещами, Ты спешила уходить. И решила
Снега потемнеют синие Вдоль загородных дорог, И воды зайдут низинами В прозрачный еще лесок, Недвижимой гладью прикинутся И разом — в сырой ночи В
Июль — макушка лета, — Напомнила газета, Но прежде всех газет — Дневного убыль света; Но прежде малой этой, Скрытнейшей из примет, — Ку-ку,
Зачем рассказывать о том Солдату на войне, Какой был сад, какой был дом В родимой стороне? Зачем? Иные говорят, Что нынче, за войной, Он
В Горках знал его любой. Старики на сходку звали, Дети — попросту, гурьбой, Чуть завидят, обступали. Был он болен. Выходил На прогулку ежедневно. С
Быть может, все несчастье От почты полевой: Его считали мертвым, А он пришел живой. Живой, покрытый славой, Порадуйся, семья! Глядит — кругом чужие. —
I Два только года — или двести Жестоких нищих лет прошло, Но то, что есть на этом месте,- Ни город это, ни село. Пустырь