Я убит подо Ржевом, В безымянном болоте, В пятой роте, На левом, При жестоком налете. Я не слышал разрыва И не видел той вспышки,
Стихотворения поэта Твардовский Александр Трифонович
Вернулся сын в родимый дом С полей войны великой. И запоясана на нем Шинель каким-то лыком. Не брита с месяц борода, Ершится — что
Дробится рваный цоколь монумента, Взвывает сталь отбойных молотков. Крутой раствор особого цемента Рассчитан был на тысячи веков. Пришло так быстро время пересчета, И так
В поле вьюга-завируха, В трех верстах гудит война. На печи в избе старуха, Дед-хозяин у окна. Рвутся мины. Звук знакомый Отзывается в спине. Это
Что-то я начал болеть о порядке В пыльном, лежалом хозяйстве стола: Лишнее рву, а иное в тетрадки Переношу, подшиваю в «дела». Чтож, или все
Всех, кого взяла война, Каждого солдата Проводила хоть одна Женщина когда-то… Не подарок, так белье Собрала, быть может, И что дольше без нее, То
Прибежал пастух с докладом К Поле Козаковой: Не пришла домой со стадом Бурая корова. Протрубил до полдня в рог И нигде найти не мог.
По дороге прифронтовой, Запоясан, как в строю, Шел боец в шинели новой, Догонял свой полк стрелковый, Роту первую свою. Шел легко и даже браво
На праздник великий — обычай таков — Далеких и близких зовем земляков, Далеких и близких, друзей и соседей… Кто с поездом будет — за
Ой, родная, отцовская, Что на свете одна, Сторона приднепровская, Смоленская сторона, Здравствуй!.. Слова не выдавить. Край в ночи без огня. Ты как будто за
Утренник лег на дорогу Ровным сухим полотном. Не торопясь, понемногу Солнце встает над бугром. Солнце, как тонкий орешник, Выросло медным кустом. Заговорила скворешня —
Ты все ревешь, порог Падун, Но так тревожен рев: Знать, ветер дней твоих подул С негаданных краев. Подул, надул — нанес людей: Кончать, старик,
В пилотке мальчик босоногий С худым заплечным узелком Привал устроил на дороге, Чтоб закусить сухим пайком. Горбушка хлеба, две картошки — Всему суровый вес
Из записной потертой книжки Две строчки о бойце-парнишке, Что был в сороковом году Убит в Финляндии на льду. Лежало как-то неумело По-детски маленькое тело.
Вся суть в одном-единственном завете: То, что скажу, до времени тая, Я это знаю лучше всех на свете — Живых и мертвых, — знаю