Дождь дымился в эту ночь пересевом пыли. Толкачи скользили прочь, путались и выли. А депо кипело. Там — в паровозном зале — растревоженным цехам
Стихотворения поэта Ушаков Николай Николаевич
Ножничками черными своими подстригала ласточка траву и меня спросила: — Ваше имя? Своего я вам не назову. По всему за ней бежал я миру;
Я рифмы не боюсь глагольной — пусть вольной ласточкой летит, но пусть за ласточкою дольней травинки дождик шевелит. Не символические розы и не орнаментальный
Моя Вселенная — мой дом, и то не весь — одна квартира. Что же осталось мне от мира, который за моим окном? Остался юг,
Пыль углов и беспорядок ты проходишь напролом треском щеток, флагом тряпок, гуся ломаным крылом. Гардероб седой Европы в несгораемых шкафах,- все развесим мы салопы
Как воздух чист! Как день горяч! Весна — томленье и цветенье! А на моем каштане грач чужого домоуправленья ко мне в окно взглянул умно,
Познав дурных предчувствий мир, в вокзальных комнатах угарных транзитный трется дезертир и ждет облавы и товарных. И с сундучка глазком седым на конных смотрит
В пространство мировое посылаем Мы наши корабли. И с каждым днем Вселенную подробней постигаем Своим математическим умом. Есть чертежи. Но есть и вдохновенье, И
Пока владеют формой руки, пока твой опыт не иссяк, на яростном гончарном круге верти вселенной так и сяк. Мир незакончен и неточен,- поставь его
Уже кончается июнь — застенчивая радость лета… Прозрачность где — где эта юнь? Крылом невидимым задето, пышнеет и темнеет лето. На одуванчик только дунь
М. Ф. Рыльскому «Суровый Дант не презирал сонета», но в наши времена ни слез, ни грез уже не вызывала форма эта и, кажется, состарилась
Восторженный Ваш ученик — не первый меж учениками,- пытаюсь следовать за Вами, но тайны Вашей не постиг. И мне порою только снится недосягаемая высь,
Разъезд, товарная, таможня… И убегает под откос за будкой железнодорожной в дыму весеннем абрикос, еще не зелен, только розов. И здесь, над выдыхом свистков,
1 Есть такая сторона — русская поэзия: дорогие имена, редкая профессия. Искры огонек живой — дар так называемый,- вот и бродит сам не свой
В синеве — каштаны, липы, клены. Лист каймой очерчен золотой. Киев, Киев, город наш зеленый, тронутый осенней краснотой. Осень в Киеве у нас такая,
На горе высокой Митридата Обелиск и пушки с трех сторон. В честь бойца — Матроса и солдата — Памятник Над морем вознесен. Затонувший пароход
Ты мне сказал, небрежен и суров, что у тебя — отрадное явленье! — есть о любви четыреста стихов, а у меня два-три стихотворенья. Ярослав
Поэтическое озаренье — вовсе не оптический обман. Путешествует стихотворенья маленькая речка — в океан. От души к душе строки дорога,- ты дыши, душа, и
Здесь даже пес припал к ногам, и душно дачнице кисейной от псины, от шмелей, от гамм, от листьев в высохшем бассейне. И снова гаммы.
Г. В. Шелейховскому Я знаю, трудная отрада, не легкомысленный покой, густые грозди винограда давить упорною рукой. Вино молчит. А годы лягут в угрюмом погребе,