Семена крылатые и зерна, свежие осенние утра: благодетельна и благотворна, близится моей зимы пора. Ни печалей, ни дурных насмешек,- сине-ледяная высота. Вот опять летит
Стихотворения поэта Ушаков Николай Николаевич
У неба из светлого ситца, У тучек, не слишком высоких, как легким дождям не проситься в подсолнух районов далеких? Донбасс на мгновение ясен —
Ни куста, ни стога, ни вороны. Черный камень, серая зола… На переднем крае обороны танк советский бомба обожгла. Он железной печкою пылает, он продут
Морю не спится от грозных погод. Наши эсминцы идут в поход. В брызгах и каплях сумрак повис. На море волны то вверх, то вниз.
Вся ли нами страна замечена? Вся ли в строки вошла стихов? Беспощадный открыл Донетчину, Приамурье — Петр Комаров. Агрономы, шахтеры, воины — мы тебя
Счастье — равнина вот эта: стройка при полной луне, листья лимонного цвета в море степном на волне. Счастье — все то, что отчетливо знаешь
Я не философ… Боже мой, я алгебру не помню, но мир, на образ множимый, все шире, все огромней. А вертолет снижается — такой стрекозовидный,
Черный уголь — корм его, а у печек грейся. Выскочил из Сормова и пошел по рельсам. Номерной, без имени, и крутою силой по фронтам
Из полутьмы страны гористой под всплески гавани ночной идут машины, как туристы в пыли, с мешками за спиной. И тишина. Сверчкам и водам секретничать
Мой отец (пример грядущим сменам) — русский доблестный артиллерист был под Ляояном и Мукденом и шимоз японских слышал свист. Но в сражениях при Ляояне
Не в честь любимой строю мавзолей, когда закат торжественен и розов,- мне всех кладбищ печальней и милей забытое кладбище паровозов. Железные листы дрожат едва
Невозможно на вас сердиться. Да и годы теперь не те. У меня — высота и птица, убегающая в высоте… У меня — сирень на
Есть в холодном море остров — он окован старым льдом. Отыскать его непросто в малом атласе моем. Не встречался, не видался я с хозяином
Весна, седеющие села, малиновки со всех сторон. Перелетел за частоколы черешен розовый трезвон. Но в синих снах, и в сонной сини, и в нежной