Как странно все-таки: вагон.
Билет. Звонок. Вокзал. Домой.
И свет и гром со всех сторoн.
Kолеcа бьются подо мной.
Шестнадцать месяцев копил
я недоверие к тому,
что кто-то жил, работал, был,
болел и спал в своем дому.
Шестнадцать месяцев подряд
окопом все казалось мне.
В вагоне громко говорят
о керосине и вине.
А у меня всего три дня.
Я вслушиваюсь в их слова.
Вздыxaют, горестно кляня
дорoговизну на дрова.
А мне ведь дорог каждый час.
Жилет раскинув меховой,
я по вагону, напоказ,
пошел походкой фронтовой.
Я был во всей своей красе
(Блестит на левой стороне!).
— Оттуда? — спрашивают все.
— Да, тяжело вам на войне…
Шел, улыбался и кивал,
молодцеватый и прямой.
— В боях бывали?
— Да, бывал.
— Куда же едете?
— Домой!
— Из госпиталя? На, сынок… —
Беру, жую мякинный кус.
— Kури. — Глотаю я дымок,
соломой отдает на вкус.
— Ложись, устал… Мы ничего,
мы тут пристроимся в углу.
У вас там трудно с ночевой,
мы перебьемся. Мы в тылу.
— Ложись и спи…
— Слаба кирза,
как они там зимой, в бою! —
Прикрыла женщина глаза,
упрятав ноги под скамью.
— Спи… —
А колеса все галдят.
— Спи…
Все живем одной бедой…
— Спи. Исхудал-то как солдат…
А был я просто молодой.
(2 votes, average: 4,00 out of 5)