Есть на земле вещество — То, что дороже всего, То, что отпущено нам Поровну, всем пополам. Встретим его мы везде — В небе, в
Стихотворения поэта Визбор Юрий Иосифович
Сигарета к сигарете, дым под лампою. Здравствуй, вечер катастрофы, час дождя! Ходит музыка печальная и слабая, Листья кружатся, в снега переходя. Наш невесел разговор
Я нисколько не печалюсь, Не тревожусь ни о ком. У ларька Союзпечати Мы встречались вечерком. Он носил стального цвета Макинтош через плечо… Говорят, что
Вот хорошо: и тихо, и достойно, Ни городов, ни шума, ни звонков. Ветру открыты все четыре стороны, Мачта сосны и парус облаков. Из-под сырой
Тайна моя, мой единственный клад, Молча вхожу я в свой маленький сад. Там не тюльпаны, не вишни в цвету, — Там — наши надежды.
Чутко горы спят, Южный Крест залез на небо, Спустились вниз в долину облака. Осторожней, друг, — Ведь никто из нас здесь не был, В
Ты не шли мне длинных писем: Мне неплохо здесь — Грею спину у огня. Ты на старую рябину Ленточку повесь, Если ждешь по-прежнему меня.
Там, где лыжники летят по снегу, Где неистовое солнце О щеку красотки трется Щекой, Там однажды сочинился, Сам собой ко мне явился Вот мотив
Снова просеки костром горят. Здравствуй, осень, милая моя, — Полустанки и полутона, Заплутавшие во снах. В легкой грустности твоих шагов, В ожидании твоих снегов
Над городом, над липами белесыми Стоит мороз, пуская синеву. С мохнатыми от инея колесами Трамваи отправляются в Москву. Ведь каждый день связать им нужно
Видно, нечего нам больше скрывать, Все нам вспомнится на страшном суде. Эта ночь легла, как тот перевал, За которым — исполненье надежд. Видно, прожитое
По ущелью тропка вьется, Бушует горная река, И, как в песенке поется, Твоя дорога далека. А впереди снега и льды Лежат на перевалах, А
Давай с тобою встретимся, Когда звезда засветится И сквозь листву заблещут фонари. В порядке обсуждения Есть предложение: Пройти по нашей улице, поговорить. Я пригласил
Раскинулась стройка широко, Заказчики воют вдали, Срок сдачи уже недалеко И страшен, как кончик земли. «Я, кажется, вовремя сбечь не сумел, — Патрицию молвил
Снова разлука к нам на порог. Если взгрустнешь порой, В небе потом найди огонек — Наш заветный пароль. Помни всегда в далеких краях: Наша
Вот что я видел: курит командир. Он командир большой подводной лодки, Он спичку зажигает у груди И прикрывает свет ее пилоткой. Подлодка, скинув море
Ах, как мы шли по Кандалакше! Была дорога далека. Как проносили судьбы наши В зеленых вещевых мешках! В какие верили мы веры! — Таких
Бивуак наш, словно Сочи: Лапник греет, но не очень. Залегли мы все в палатках, Спится нам не очень сладко. Снег глубокий — по колено.
Диалог о соотношении возвышенного и земного — Смотри-ка, моя дорогая, к нам радуга в гости! Какие законы Ньютона — лучей преломленье! — Ах, глупенький,
Этот город мне не просто город, И река — не просто как река… Тормозит устало поезд скорый, Что привез меня издалека. Множество морей меня
Одинокий гитарист В придорожном ресторане. Черной свечкой кипарис Между звездами в окне. Он играет и поет, Сидя будто в черной раме, Море Черное за
А помнишь, друг, команду с нашего двора, Послевоенный — над веревкой — волейбол, Пока для секции нам сетку не украл Четвертый номер — Коля
На нашей Пулковской открылася квартира, Там собирались альпинистские кумиры, Туда съезжались и с Кавказа, и с Памира, И всех Аркаша Мартыновский принимал. Два полувимочки
Нет на земле человека такого, Радио кто б не слыхал. Но вам никто не расскажет толково О том, как собрать материал. Рассказать вам про
Нет мудрее и прекрасней средства от тревог, Чем ночная песня шин. Длинной-длинной серой ниткой стоптанных дорог Штопаем ранения души. Словно чья-то сигарета — стоп-сигнал
На поле Лодейном Не видно лодей, Лодейное поле — Могилы людей. Над полем Лодейным Бушует зима И светит звезда Под названием Марс. На Марсе
На склоны снежные все собираются, Подъемник тронется, Шарап останется. Стена Донгузская, хребты высокие, А лыжи узкие, зады широкие. Ты у подъемника стоишь в эластике,
Глухим путем геологи шагают, Немым камням давая имена, А я сто лет в душе твоей плутаю И не могу никак тебя узнать. Вот я
И вновь передо мной красавица Одесса, Волнующий момент свидания пришел. По случаю сему позвольте приодеться, Позвольте подойти к вам с трепетной душой. Прошу у
Ветер в соснах высоких качается, Мелкий дождик стучит по спине. Где-то в Арктике шторм начинается, Мокнут спины холодных камней. Часовой у обрыва прибрежного Закрывает
Спросил я однажды соседа про счастье, — Он был, по признанию всех, не дурак. Долго решал он проблему счастья, И вывод он свой сформулировал
Горит фонарик на крыле. Всю ночь качаются во мгле Два альпинистских рюкзака, Пять манекенщиц на показ, За орденами в Душанбе Два капитана КГБ —
А жизнь у нас вышла такая: Пока все другие живут, Мы фильмы о жизни снимаем Длиною по тридцать минут. И этой работы лавину Имеют
Не устало небо плакать Над несчастьями людей. Мы идем сквозь дождь и слякоть, Через грохот площадей. Мы идем, несем печали, Бережем их под пальто.
Есть такой в природе час Вечером глубоким, — Час, когда затянется Дымкою земля И откуда-то придет Песня издалека, Будто стелется туман По ночным полям.
Маркшейдер мне сказал: «Ты лучше ляг. Пойди в тенек, пока спадет погода». Здесь даже с небом сходится земля, Как челюсти огромных сковородок. Здесь нету
Песня об истинной морской и нелогичной любви четвертого помощника Севы Калошина Мы подъехали к Теплому Стану. — Эй, водитель такси, отвернись! — Дорогой, я
Мы снова курим рыжую махорку, Идем походным строем, где-то спим И у костров глотаем дым прогорклый — Путей далеких вековечный дым. Двадцатый век. Осенняя
Ночь. За дальним перевалом Встал кровавым глазом Марс, И с тревогой смотрят скалы В тишину ледовых масс. Ночь. Запрятав в камни воды, Притаившись, тек
Мы это дело разом увидали, Как роты две поднялись из земли И рукава по локоть закатали, И к нам с Виталий Палычем пошли. А
Я бы новую жизнь своровал бы как вор, Я бы летчиком стал, это знаю я точно. И команду такую: «Винты на упор!» — Отдавал
Заканчивай, приятель, ночевать, Настало время зиму зимовать, Настало время бросить свой верстак И просто так подумать, просто так. Загадывай желание-звезду, Упавшую на скальную гряду,
Железная нога, железная рука, Четыре пистолета и серьги по бокам, Бесстрашные глаза, огромные носы, И ветер шевелит роскошные усы. Не бойтесь, моряки, погони за
Веселая любовь моя, Зеленая и белая, Где ж ты живешь, в каких краях? Что ж ты без меня делаешь? Кто там стоит в тени
Солнце дрожит в воде, Вечер уходит вдаль. Вот уж который день Я прихожу сюда — Слышать, как ты поешь, Видеть, как ты плывешь. Парус
Ты уйдешь усталая, Слов не говоря, И погаснет алая Зимняя заря. И дорогу ровную Заметет пурга, Злые подмосковные Синие снега Будут ночи черные Мчаться
Корабли расстаются, как женщины: Все судачат, все хрипло кричат. Кораблям где-то встречи обещаны, И рюкзак брошен в угол с плеча. А за окнами Арктика,
Ты твердишь, что эта рана — Не смертельный эпизод, Что болит — оно не странно, Все в итоге заживет. Ну, а я-то полагаю, Что
Я сам не знаю страну Китая. Я знаю Сретенку, а это не Китай. Так не грусти же ты, Валяба, по Китаю, Не тереби свое
Я сердце оставил в Фанских горах, Теперь бессердечный хожу по равнинам, И в тихих беседах и в шумных пирах Я молча мечтаю о синих