Прекрасны были Жигули:
Бежала Волга, ярко, смело
Блестя на солнце, а вдали
Цепь гор лесистых зеленела.
Казался берег меловой
Серебряным и снежно чистым;
А лес казался муравой
Иль только мохом шелковистым.
Так величаво все кругом:
Река и горы — словно в сказке.
И мощь, и лень была во всем,
И разноцветны были краски.
Река звучала, как струна,
Горя серебряной дорогой,
И золотистая волна
Ложилась на берег отлогий.
Старик рыбак, мой друг седой,
Ровесник сказочным курганам,
Был волжским бардом и баяном
И знал преданий целый рой.
Он говорил: «Зачем ты мне
Твердишь всегда о теплом море,
О чужедальней стороне,
Где окончанья нет весне,
Где нет ни холода, ни горя?..
Я там бы до смерти скучал,
Там круглый год одно и то же:
Зима на лето там похожа,
Нет берегов, все вал да вал!..
Нет лучше волжской стороны!
Не надоест и Волга взгляду —
Дивятся все ее наряду,
Когда придет пора весны!..
Как разодеты берега,
Каким зеленым изумрудом!
Она зальет леса, луга,
И нет конца ее причудам!..
Весна пройдет — и уж опять
Она не та, опять другая,
Между песков приляжет спать —
И будет грустная такая!..
Зимой оденется кругом
В холодный лед зелено-синий,
Покрывшись снега серебром,
А на лесах повиснет иней.
И будут песни распевать
Кругом над ней седые вьюги,
И будешь все ты тосковать
О ней, как будто о подруге.
Не только всяк, родясь на ней,
Жить без нее уже не может,
Но и чужих она людей
К себе, как девка, приворожит.
Гляди, какие здесь места!
А особливо в эту пору!
Вон на Красавицу на гору
Взгляни-ка! Эка красота!
На ней когда-то Чуркин жил,
Каких теперь уж нету боле,
Украл жену у воеводы
И там любимую таил.
Она красавица была,
На той горе она жила
В высоком тереме, в неволе.
А Чуркин рыскал по простору
Реки и бил и грабил тут.
С тех пор в народе эту гору
Горой Красавицы зовут.
А там, за этими горами,
Где идут темные леса,
Течет вокруг их, меж скалами,
Река разбойничья — Уса.
Стоят двенадцать там курганов —
Могилы братьев удалых,
Двенадцать славных атаманов
Лежат под насыпями их.
Курган высокий выдается;
То был курган сторожевой,
Он Молодецким здесь зовется:
Тут кровь лилась, тут был разбой.
А вон из горного ущелья
Сельцо как будто невзначай
Глядит… Бывало тут веселье,
Когда разбойничал Ширяй.
Давно прошло все это время,
Уж нет разбоев удалых,
Но все село — Ширяя племя,
И вид разбойничий у них.
А возле нас — Царев курган!
Гляди-ка, брат, гора какая!
Когда-то Разин здесь Степан
Стоял, Самару покоряя.
Ходил по вышке часовой,
Следя за волжскими судами,
Шел на кургане пир горой
И водку черпали ковшами.
Победу Разин пировал
С ватагою своей великой
И жег вино… Курган дрожал
От пляски бешеной и дикой.
Но сам Степан еще живет,
Что он казнен, тому не верьте,
И никогда он не умрет:
Отказано Степану в смерти.
Когда по Волге беляки
Бегут, и в небе нет лазури,
И слышен вой и стон реки, —
То стоны те — не стоны бури:
То под тяжелою горой
Степан в цепях лежит и стонет
И темных туч сердитый рой
Степана заживо хоронит.
То не сосновый бор звенит
По всем горам от урагана —
То цепь тяжелая гремит
На теле бедного Степана.
Ущелье видишь ли вдали
Между зелеными горами?
На дне оврага там нашли
В пещеру ход между скалами.
Конца ей нет. Войдешь туда —
Не выйдешь больше никогда!
Но был смельчак, что захотел
Войти в нее, и он вернулся,
Но чуть от страха не рехнулся
И, словно старец, поседел.
Там, с фонарем впотьмах блуждая,
Он шел отважно все вперед,
Шел много верст, не отступая,
И вот пред ним широкий свод.
Откуда-то чуть брезжит луч
Поблекнувшей зари вечерней,
И на полу, на ложе терний
Лежит гигант мрачнее туч.
Он был нагой и с бородою,
Уже доросшей до земли,
На пальцах когти отросли, —
И скован цепью был большою.
«Кто здесь? — он молвил. — Триста лет
Уж не видал я человека!
Томиться буду здесь до века:
Мне в этом мире смерти нет!
Кто здесь пришел меня тревожить
Под тягой гор, в холодной мгле?
Мои страдания умножить
Уж невозможно на земле!» —
«Я — человек! — смельчак ответил. —
Но кто ты сам? скажи в ответ!
Чем в жизни ты себя отметил?
За что страдаешь триста лет?» —
«Я — Разин! Пролил в жизнь мою
Я человечьей крови реки,
Теперь свою лишь кровь я лью
И буду лить ее вовеки!
Смотри, мученья близок час!
О, человече, не пугайся!
Гляди на муки и мужайся!»
Закат давно уже погас…
Вдруг ворвались медведь и лев,
Ревут, свои раскрывши пасти,
И, испуская дикий рев,
Грызут зубами, рвут на части!
В беспамятстве смельчак упал —
И ночь кошмарная промчалась.
Когда ж очнулся — день сиял,
Заря в ущелье пробивалась.
И видит он: лежит в цепях,
Как прежде, Разин невредимый
И говорит: «Забудь свой страх!
Иди назад в твой мир любимый!
И знай, как должен я страдать,
С приходом ночи умирая,
И как наутро воскресаю,
Чтоб быть растерзанным опять!»
______
Не так же ли и ты, народ,
Томился в жизненной пещере
И за дела минувших лет
Тебя тоски терзали звери?
Не так же ли душа твоя
Горячей кровью истекала,
Жизнь замиравшую тая,
И снова чудом оживала?
(1 votes, average: 5,00 out of 5)