Зарыты в нашу память на века И даты, и события, и лица, А память — как колодец глубока. Попробуй заглянуть — наверняка Лицо —
Стихотворения поэта Высоцкий Владимир Семенович
От границы мы Землю вертели назад — Было дело, сначала. Но обратно ее закрутил наш комбат, Оттолкнувшись ногой от Урала. Наконец-то нам дали приказ
М. В. Люблю тебя сейчас, не тайно — напоказ. Не «после» и не «до» в лучах твоих сгораю. Навзрыд или смеясь, но я люблю
Бросьте скуку, как корку арбузную! Небо ясное, легкие сны… Парень лошадь имел и судьбу свою — Интересную до войны. А на войне как на
Людмиле Орловой Для меня эта ночь вне закона. Я пишу — по ночам больше тем. Я хватаюсь за диск телефона И набираю вечное 07.
Я дышал синевой, Белый пар выдыхал, — Он летел, становясь облаками. Снег скрипел подо мной — Поскрипев, затихал, — А сугробы прилечь завлекали. И
Я сказал врачу: «Я за все плачу! За грехи плачу, за распущенность. Уколи меня, — я сказал врачу, — Уколи за все, что пропущено».
Василию Алексееву Как спорт, поднятье тяжестей не ново В истории народов и держав. Вы помните, как некий грек другого Поднял и бросил, чуть попридержав.
Пока вы здесь в ванночке с кафелем Моетесь, нежитесь, греетесь, — В холоде сам себе скальпелем Он вырезает аппендикс. Он слышит движение каждое И
Холодно, метет кругом, я мерзну и во сне, Холодно и с женщиной в постели… Встречу ли знакомых я — морозно мне, Потому что все
В который раз лечу Москва-Одесса — Опять не выпускают самолет. А вот прошла вся в синем стюардесса, как принцесса, Надежная, как весь гражданский флот.
Черны все кошки, если ночь, А я — я черен и днем. Такому горю не помочь: Что воду в ступе зря толочь, — Воде
Сам виноват — и слезы лью, и охаю — Попал в чужую колею глубокую. Я цели намечал свои на выбор сам, А вот теперь
В этом доме большом раньше пьянка была Много дней, много дней, Ведь в Каретном ряду первый дом от угла — Для друзей, для друзей.
Марине То ли — в избу, и запеть, Просто так, с морозу! То ли — взять и помереть От туберкулезу… То ли — выстонать
Пародии делает он под тебя, О будущем бредя, о прошлом скорбя, Журит по-хорошему, вроде, любя, С улыбкой поет непременно, А кажется, будто поет под
Есть у всех — у дураков И у прочих жителей — Средь небес и облаков Ангелы-хранители. То же имя, что и вам, Ангелам присвоено:
Что сидишь ты сиднем, Да еще в исподнем? Ну-ка, братки, выйдем В хмеле прошлогоднем! Кабы нам в двустволку Пули ли, пыжи ли, — Мы
Михаилу Шемякину с огромной любовью и пониманием Однажды я, накушавшись от пуза, Дурной и красный, словно из парилки, По кабакам в беспамятстве кружа, Очнулся
Голубой с синеватым оттенком Папиросный взвивается дым, Звуки музыки где-то за стенкой — Все казалось нам очень простым. Пили много вина, улыбались, Вспоминали мы