Стихотворения поэта Хлебникова Марина Сергеевна

Все реже говорю я слово «друг», все чаще — легковесное «приятель», как будто бы в кольцо холодных рук попала я и не могу разжать

Не полагаю, не сужу, дискуссий не веду: я просто Родине служу — иду на поводу. Писатель лжет, политик врет, в желудке — холодок, но

Нищие, больные, сумасшедшие, призраков роящихся родящие! Помолитесь тихо за ушедшего, поскорбите тихо за входящего!..

1. Венки сонетов пишутся с конца, — Пусть век толок зерно и плевлы в ступке, Но в форме совершенного кольца Останутся и вехи и

Шесть лет на аутодафе, Шесть лет — отсрочки приговора. Бродяги, нищие и воры — За войны, за голодоморы, За жизнь в аду, за наговоры,

Когда-нибудь НЕКТО — ужасно ученый и добрый — придумает НЕЧТО — и все станет в мире иначе: сплошные удачи! Тотально! Сплошные удачи в системе

… и боль отпустила и стала терпимой… Сегодня — я тонкого волоса легче, лишь теплые токи тревожат мне плечи… Взлетаю!.. Прощайте!.. Я мимо!.. Я

Когда до сна какой-то краткий час, бывает так: нашарю вдруг пятак, оглаженный бессчетностью касаний, потертый и заношенный в кармане, для верности прищурю правый глаз

Эй, чучельник, зачем тебе опилки? Кому нужны павлиньи чучела? Я медяки из старенькой копилки потрачу на веселого щегла, и подержу в руках живую песню,

Слепым резцом выводится узор Судьбы и, провалясь под половицу, Копейка свой придуманный позор Медяшки, стертой пальцами блудницы Таит от глаз, не ведая пока, Что

Снова листья горят, Снова город меняет обличье, Листопад — листопад, Презирая приличья, Рвет с плеча у берез Разноцветное летнее платье И дождинками слез Их

Буду жить, как трава, как песок, как усталость, как вера, как ноша… Будет жизнью моей припорошен каждый камешек и колосок. В мире формул и

О смерти помнить — значит, щедро жить. О смерти помнить — значит, не дробиться! Собою торопиться напоить, И не бежать, чтоб самому напиться. И

Пока за портьерами вражий стан ищет монаршья ретивая свита, Вы будете с нами, сэр Джонатан Свифт. Пока при своих, сняв лицо, как кафтан, владыка

Триптих 1. Есть последнее средство: отречься, уйти, догореть где-то в средней России на средне тошнотном участке производственной жизни… Осталось дыханья на треть в измочаленных

Не стоит войны и труда плетенье словесного хлама… Опять на носу холода, опять отупенье от срама, и как не держись молодцом, придется тайком докумекать,

Поговорим, не разжимая губ, не возводя обиды наши в куб истерик и словесной шелухи, и не казня за прошлые грехи. Поговорим, не отводя глаза,

Все обошлось. Утешься. Я жива. Опять побег был плохо подготовлен. Я зацепилась платьем за слова, и краткий бунт был тихо обескровлен. Все обошлось. Будильник

Это — лук золотой, репчатый, Это — гусь молодой лапчатый, Это — квас, а хотелось крепче бы: Не умею играть кравчего. По стаканам плеснув

Первая осенняя метель — Это ржавых листьев канитель, Под ногами рдеющий ковер — Наш последний с летом разговор. Лютые соленые ветра Скоро нам напомнят,