Должно быть, жизнь и хороша, Да что поймешь ты в ней, спеша Между купелию и моргом, Когда мытарится душа То отвращеньем, то восторгом? Непостижимостей
Стихотворения поэта Ходасевич Владислав Фелицианович
«Вот в этом палаццо жила Дездемона…» Все это неправда, но стыдно смеяться. Смотри, как стоят за колонной колонна Вот в этом палаццо. Вдали затихает
Покрова Майи потаенной Не приподнять моей руке, Но чуден мир, отображенный В твоем расширенном зрачке. Там в непостижном сочетанье Любовь и улица даны: Огня
Обо всем в одних стихах не скажешь, Жизнь идет волшебным, тайным чередом, Точно длинный шарф кому-то вяжешь, Точно ждешь кого-то, не грустя о нем.
Я гостей не зову и не жду — Но высокие свечи зажег И в окошко смотрю на восток, Поджидая большую звезду. Я высокие свечи
В заботах каждого дня Живу,- а душа под спудом Каким-то пламенным чудом Живет помимо меня. И часто, спеша к трамваю Иль над книгой лицо
Горит звезда, дрожит эфир, Таится ночь в пролеты арок. Как не любить весь этот мир, Невероятный Твой подарок? Ты дал мне пять неверных чувств,
О, в душе у тебя есть безмерно-родное, До боли знакомое мне. Лишь на миг засветилось, и снова — иное, Улетело, скользя, в тишине. Лишь
Сквозь ненастный зимний денек У него сундук, у нее мешок — По паркету парижских луж Ковыляют жена и муж. Я за ними долго шагал,
Старик и девочка-горбунья Под липами, в осенний дождь. Поет убогая певунья Про тишину германских рощ. Валы шарманки завывают; Кругом прохожие снуют… Неправда! Рощи не
Хорошо, что в этом мире Есть магические ночи, Мерный скрип высоких сосен, Запах тмина и ромашки И луна. Хорошо, что в этом мире Есть
В грохоте улицы, в яростном вопле вагонов, В скрежете конских, отточенных остро подков, Сердце закружено, словно челнок Арионов, Сердце недвижно, как месяц среди облаков.
Взгляни, как солнце обольщает Пересыхающий ручей Полдневной прелестью своей,- А он рокочет и вздыхает И на бегу оскудевает Средь обнажившихся камней. Под вечер путник
Дверцу клетки ты раскрыла. Белый голубок Улетел, в лицо мне бросив Быстрый ветерок… Полно! Разве только этот Скудный дан мне срок? Разве, друг мой,
В беседе хладной, повседневной Сойтись нам нынче суждено. Как было б горько и смешно Теперь назвать тебя царевной! Увы! Стареем, добрый друг, И мир
Здесь, у этого колодца, Поднесла ты мне две розы. Я боялся страсти томной — Алых роз твоих не принял. Я сказал: «Прости, Алина, Мне
Злые слова навернулись, как слезы. Лицо мне хлестнула упругая ветка. Ты улыбнулась обидно и едко, Оскорбила спокойно, и тонко, и метко. Злые слова навернулись,
Всю неделю над мелкой поживой Задыхаться, тощать и дрожать, По субботам с женой некрасивой, Над бокалом обнявшись, дремать, В воскресенье на чахлую траву Ехать
Вале Х. О детках никто не заботится. Мама оставила с нянькой. Плачут, сердечки колотятся… «Дети, не кушайте перед банькой». Плачут бедные дети. Утирают слезы
Вечер холодно-весенний Застыл в безнадежном покое. Вспыхнули тоньше, мгновенней Колючки рассыпанной хвои. Насыпи, рельсы и шпалы, Извивы железной дороги… Я, просветленный, усталый, Не думаю