Я не отверг гонца метельного,
Не обогнул духовных круч я,
Глухой водой благополучья
Не разбавлял вина в ковше!
Дыханью шторма запредельного,
Напевам космоса — не ставил
Плотин запретов, норм и правил
Ни в жизни быстрой, ни в душе.
Узнал я грозные мгновения,
Крутую полночь в жизни сердца,
Когда чуть видимая дверца
Вдруг распахнется как врата,
И мир неслыханного Гения
Ворвется, плача и бушуя,
И станет прежний бог — ошую,
А одесную — полночь та.
Тайник, где бодрствуют праобразы
В глубиннейших слоях монады,
Где блещущие водопады
Кипят, невнятные уму, —
Вдруг разорвет стальные обручи,
Расторгнет древние засовы,
И мир бездонный, странный, новый
Предстанет зренью твоему.
В меня всей мощью многопенною,
Всей широтой бурлящей литвы
Он хлынул в ночь последней битвы
На смутном невском берегу.
Но многослойную вселенную,
Разверзшуюся над Россией,
С какой сравню иерархией?
В каких октавах сберегу?
Как рассучу на нити времени
Ткань целокупного виденья?
В многовековом становленьи
Какие отличу дела?
Как покажу средь адской темени
Взлет исполинских коромысел
В руке, не знавшей наших чисел,
Ни нашего добра и зла?
Нет, то — не фраза, не риторика,
Не схоластические догмы;
У неисхоженных дорог мы
Стоим в неповторимый век,
И скрытый труд метаисторика
Язык нащупывает новый,
Принять в русло свое готовый
Живые струи новых рек.
Рассудка плотного инерция
Еще толкает мысль по тропам,
Где медленно влекутся скопом
Кто лишь для прописей готов.
То, что ловлю в народном сердце я,
Теперь поймут лишь братья в Духе,
Но завтра лязгнет ключ разрухи
В заржавленном замке умов.
Речь нашей эры не изваяна
Для этих темных предварений;
Еще века, покуда гений
Свершит последний взмах резца.
Что ж: ограничиться окраиной?
Словесной зыби остеречься?
В смиренной низости отречься
От долга первого гонца?
Но давит душу тьма подпольная,
Гнетет невысказанный опыт,
В ушах гудит нездешний топот,
Не наш буран, не наша тишь…
Пусть не вмещают ритмы дольние
Тех сфер блистанье и величье:
Прости мое косноязычье
И отзвук правды в нем услышь.
(2 votes, average: 5,00 out of 5)