Пред десятками загонов пурпурные души Из вскрытых артерий увлажняли зной. Молодцы, окончив разделку туши, Выходили из сараев за очередной. Тянули веревкой осовелую скотину, Кровавыми
Стихотворения поэта Зенкевич Михаил Александрович
О мать Земля! Ты в сонме солнц блестела, Пред алтарем смыкаясь с ними в круг, Но струпьями, как Иову, недуг Тебе изрыл божественное тело.
И у тигра есть камышовое логово, И он, усталый от ночных охот, Налакомившийся сладким мясом двуногого, Залезая, языком кровавым лизнет Проснувшийся, кинувшийся к матери
Живут стихи, которые с трибуны Бросают гулко громовой раскат. От их порыва, как в грозу буруны, Рукоплескания толпы гремят. Живут стихи, которые с эстрады
Поэт, зачем ты старое вино Переливаешь в новые меха? Все это сказано уже давно И рифмою не обновишь стиха. Стары все излияния твои, И
Товарищи артиллеристы, Что прочитать я вам могу? Орудий ваших гул басистый — Гроза смертельная врагу. Кто здесь в землянке заночует, Тот теплоту родной земли
Я помню, как девушка и тигр шаги На арене сближали и, зарницы безмолвнее, В глаза, где от золота не видно ни зги, Кралась от
Вповалку на полу уснули Под орудийный гневный гром. Проснулись рано в том же гуле Раскатно-взрывчатом, тугом. Я из землянки утром вышел Навстречу серому деньку
Взмывают без усталости Стальные тросы жил,- Так покидай без жалости Места, в которых жил. Земля кружится в ярости И ты не тот, что был,-
Землю делите на части, Кровью из свежих ран, Въедчивой краской красьте Карты различных стран. Ненависть ложью взаимной В сердце народов раздув, Пойте свирепые гимны
Начитавшись сообщений о боевых действиях, Я проснулся ночью в поту от ужаса: Мне снилось, что я потерял хлебную карточку.
И смертные счастливцы припадали На краткий срок к бессмертной красоте Богинь снисшедших к ним — священны те Мгновенья, что они безумцам дали. Но есть
Над взморьем пламенем веселым Исходит медленно закат, И женские тела за молом Из вод сиреневых сквозят. То плещутся со смехом в пене, Лазурью скрытые
Все прошлое нам кажется лишь сном, Все будущее — лишь мечтою дальней, И только в настоящем мы живем Мгновенной жизнью, полной и реальной. И
Мне страшен летний Петербург. Возможен Здесь всякий бред, и дух так одинок, И на площадках лестниц ждет Рогожин, И дергает Раскольников звонок. От стука
Мы носим все в душе — сталь и алтарь нарядный, И двух миров мы воины, жрецы. То пир богам готовим кровожадный, То их на
Хотелось в безумье, кровавым узлом поцелуя Стянувши порочный, ликерами пахнущий рот, Упасть и, охотничьим длинным ножом полосуя, Кромсать обнаженный мучительно-нежный живот. А прорубь окна
Пускай рога трубят по логу И улюлюканье в лесу, Как зверь, в родимую берлогу Комок кровавый унесу. Гоните псов по мерзлым травам, Ищите яму,
Дрожа от взнузданного пыла, В лицо швыряя мне землей, Вся в мыльном серебре кобыла Блистает шерстью вороной. А я весь брызгами покрыт, Зажмурясь, слушаю
Меж хребтов крутых плоскогорий Солнцем пригретая щель На вашем невзрачном просторе Нам была золотая купель. Когда мы — твари лесные — Пресмыкались во прахе