В тени дерев, над чистыми водами Дерновый холм вы видите ль, друзья? Чуть слышно там плескает в брег струя; Чуть ветерок там дышит меж
Стихотворения поэта Жуковский Василий Андреевич
Протекших радостей уже не возвратить; Но в самой скорби есть для сердца наслажденье. Ужели все мечта? Напрасно ль слезы лить? Ужели наша жизнь есть
Ты унываешь о днях, невозвратно протекших, Горестной мыслью, тоской безнадежной их призывая — Будь настоящее твой утешительный гений! Веря ему, свой день проводи безмятежно!
Белорумяна Всходит заря И разгоняет Блеском своим Мрачную тьму Черныя нощи. Феб златозарный, Лик свой явивши, Все оживил. Вся уж природа Светом оделась И
О милый друг! теперь с тобою радость! А я один — и мой печален путь; Живи, вкушай невинной жизни сладость; В душе не изменись;
Русский царь созвал дружины Для великой годовщины На полях Бородина. Там земля окрещена: Кровь на ней была святая; Там, престол и Русь спасая, Войско
Из Шиллера Свивайте венцы из колосьев златых; Цианы лазурные в них заплетайте; Сбирайтесь плясать на коврах луговых И пеньем благую Цереру встречайте. Церера сдружила
Веки идут, и веки уходят; а пенье Гомера Все раздается, и свеж, вечен Гомеров венец. Долго думав, природа вдруг создала и, создавши, Молвила так:
Элегия (Второй перевод из Грея) Уже бледнеет день, скрываясь за горою; Шумящие стада толпятся над рекой; Усталый селянин медлительной стопою Идет, задумавшись, в шалаш
Уже утомившийся день Склонился в багряные воды, Темнеют лазурные своды, Прохладная стелется тень; И ночь молчаливая мирно Пошла по дороге эфирной, И Геспер летит
Над страшною бездной дорога бежит, Меж жизнью и смертию мчится; Толпа великанов ее сторожит; Погибель над нею гнездится. Страшись пробужденья лавины ужасной: В молчаньи
На солнце темный лес зардел, В долине пар белеет тонкий, И песню раннюю запел В лазури жаворонок звонкий. Он голосисто с вышины Поет, на
От дружной ветки отлученный, Скажи, листок уединенный, Куда летишь?.. «Не знаю сам; Гроза разбила дуб родимый; С тех пор по долам, по горам По
Мирон схватил перо, надулся, пишет, пишет И под собой земли не слышит! «Пожарский! Филарет! отечества отец!» Поставил точку — и конец!
Кольцо души девицы Я в море уронил: С моим кольцом я счастье Земное погубил. Мне, дав его, сказала: «Носи, не забывай; Пока твое колечко,
Скажу вам сказку в добрый час! Друзья, извольте все собраться! Я рассмешу, наверно, вас – Коль скоро станете смеяться. Жил-был Максим, он был не
Он лежал без движенья, как будто по тяжкой работе Руки свои опустив. Голову тихо склоня, Долго стоял я над ним, один, смотря со вниманьем
Славянка тихая, сколь ток приятен твой, Когда, в осенний день, в твои глядятся воды Холмы, одетые последнею красой Полуотцветшия природы. Спешу к твоим брегам…
Он был весной своей В земле обетованной И много славных дней Провел в тревоге бранной. Там ветку от святой Оливы оторвал он; На шлем
Младый Рогер свой острый меч берет: За веру, честь и родину сразиться! Готов он в бой… но к милой он идет: В последний раз
Перед дружиной на коне Гаральд, боец седой, При свете полныя луны Въезжает в лес густой. Отбиты вражьи знамена И веют и шумят, И гулом
Зелень нивы, рощи лепет, В небе жаворонка трепет, Теплый дождь, сверканье вод,- Вас назвавши, что прибавить? Чем иным тебя прославить, Жизнь души, весны приход?
О лира, друг мой неизменный, Поверенный души моей! В часы тоски уединенной Утешь меня игрой своей! С тобой всегда я неразлучен, О лира милая
Безмолвное море, лазурное море, Стою очарован над бездной твоей. Ты живо; ты дышишь; смятенной любовью, Тревожною думой наполнено ты. Безмолвное море, лазурное море, Открой
Взошла заря. Дыханием приятным Сманила сон с моих она очей; Из хижины за гостем благодатным Я восходил на верх горы моей; Жемчуг росы по
То сказано глупцом и признано глупцами, Что будто смерть для нас творит ужасным свет! Пока на свете мы, она еще не с нами; Когда
В тени дерев, при звуке струн, в сиянье Вечерних гаснущих лучей, Как первыя любви очарованье, Как прелесть первых юных дней — Явилася она передо
Изменой слуга паладина убил: Убийце завиден сан рыцаря был. Свершилось убийство ночною порой — И труп поглощен был глубокой рекой. И шпоры и латы
Песня Дубрава шумит; Сбираются тучи; На берег зыбучий Склонившись, сидит В слезах, пригорюнясь, девица-краса; И полночь и буря мрачат небеса; И черные волны, вздымаясь,
О милых спутниках, которые наш свет Своим сопутствием для нас животворили, Не говори с тоской: их нет; Но с благодарностию: были.
Минутная краса полей, Цветок увядший, одинокой, Лишен ты прелести своей Рукою осени жестокой. Увы! нам тот же дан удел, И тот же рок нас
(Фрагмент) Что наш язык земной пред дивною природой? С какой небрежною и легкою свободой Она рассыпала повсюду красоту И разновидное с единством согласила! Но
Были и лето и осень дождливы; Были потоплены пажити, нивы; Хлеб на полях не созрел и пропал; Сделался голод, народ умирал. Но у епископа,
О, друг мой! неужли твой гроб передо мною! Того ль, несчастный, я от рока ожидал! Забывшись, я тебя бессмертным почитал… Святая благодать да будет
А. А. Воейковой Раз в крещенский вечерок Девушки гадали: За ворота башмачок, Сняв с ноги, бросали; Снег пололи; под окном Слушали; кормили Счетным курицу
Зачем, зачем вы разорвали Союз сердец? Вам розно быть! вы им сказали,- Всему конец. Что пользы в платье золотое Себя рядить? Богатство на земле
Ты предо мною Стояла тихо. Твой взор унылый Был полон чувства. Он мне напомнил О милом прошлом.. Он был последний На здешнем свете. Ты
Милый сон, души пленитель, Гость прекрасный с вышины, Благодатный посетитель Поднебесной стороны, Я тобою насладился На минуту, но вполне: Добрым вестником явился Здесь небесного
Ведая прошлое, видя грядущее, скальд вдохновенный Сладкие песни поет в вечнозеленом венце, Он раздает лишь достойным награды рукой неподкупной — Славный великий удел выпал
«Сладко мне твоей сестрою, Милый рыцарь, быть; Но любовию иною Не могу любить: При разлуке, при свиданье Сердце в тишине — И любви твоей
Жил маленький мальчик: Был ростом он с пальчик, Лицом был красавчик, Как искры глазенки, Как пух волосенки; Он жил меж цветочков; В тени их
Я музу юную, бывало, Встречал в подлунной стороне, И Вдохновение летало С небес, незваное, ко мне; На все земное наводило Животворящий луч оно —
Был удалец и отважный наездник Роллон; С шайкой своей по дорогам разбойничал он. Раз, запоздав, он в лесу на усталом коне Ехал, и видит,
Заснув на холме луговом, Вблизи большой дороги, Я унесен был легким сном Туда, где жили боги. Но я проснулся наконец И смутно озирался: Дорогой
Зачем так рано изменила? С мечтами, радостью, тоской Куда полет свой устремила? Неумолимая, постой! О дней моих весна златая, Постой… тебе возврата нет… Летит,
«Скажи, что так задумчив ты? Все весело вокруг; В твоих глазах печали след; Ты, верно, плакал, друг?» «О чем грущу, то в сердце мне
На прошедший век Он совершил свое теченье И в бездне вечности исчез… Могилы пепел, разрушенье, Пучина бедствий, крови, слез — Вот путь его и
Какую бессмертную Венчать предпочтительно Пред всеми богинями Олимпа надзвездного? Не спорю с питомцами Разборчивой мудрости, Учеными, строгими; Но свежей гирляндою Венчаю веселую, Крылатую, милую,
Элегия Ручей, виющийся по светлому песку, Как тихая твоя гармония приятна! С каким сверканием катишься ты в реку! Приди, о Муза благодатна, В венке
В альбом графини О. П. В бурю, в легком челноке, Окруженный тучи мглою, Плыл младенец по реке, И несло челнок волною. Буря вкруг него