Был день и час, когда уныло Вмешавшись в шумную толпу, Краюшка хлеба погрозила Александрийскому столпу!.. Как хохотали переулки, Проспекты, улицы!.. И вдруг Пред трехкопеечною
Стихотворения поэта Агнивцев Николай Яковлевич
Как-то раз купалась где-то В море барышня одна. Мариетта, Мариетта Прозывалась так она. Ах, не снился и аскету, И аскету этот вид. И вот
Начинается все это Приблизительно вот так: Отпросилась Мариетта В поле рвать пунцовый мак. Как ни странно, но однако В поле этом — до-ре-до —
Сбившись в слабостях со счета, Догаресса монна Бланка В ожидании Эрота Забавлялась с обезьянкой. И взглянув на вещи прямо, В элегическом мечтаньи Говорила эта
Где-то давно, друг от друга особо, Жили да были три старых набоба. Верили твердо они с давних пор, Что, мол, спина — просто пыльный
Есть старая-старая песня, Довольно печальный рассказ, Как всех англичанок прелестней Гуляла в саду как-то раз Мисс Эвелин с папой и мамой. С прислугой, обвешанной
Королева бледна, Королева грустна, Королева от гнева дрожит. В стороне — одинок — Голубой василек — Бедный паж, пригорюнясь сидит. Королева бледна, Королева грустна,
Вы не бывали На канале? На погрузившемся в печаль Екатерининском канале, Где воды тяжелее стали За двести леть бежать устали И побегуть опять едва
Однажды некий крупный слон, Красою мухи поражен, К той мухе, словно феодал, Преступной страстью воспылал. Но муха, быстро рассудив, Что толстый слон, хоть и
Санкт-Петербург — гранитный город, Взнесенный Словом над Невой, Где небосвод давно распорот Адмиралтейскою иглой! Как явь, вплелись в твои туманы Виденья двухсотлетних снов, О,
О, иностранец в шляпе, взвесь Мою судьбу. Всю жизнь с пеленок Сижу под этой пальмой здесь Я, бедний черный негритенок! Я так несчастен! Прямо
Как-то раз путем окрестным Пролетал дракон и там По причинам неизвестным Стал глотать девиц и дам. Был ужасный он обжора И, глотая что есть
У нее — зеленый капор И такие же глаза; У нее на сердце — прапор, На колечке — бирюза! Ну и что же тут
Затянут шелком тронный зал! На всю страну сегодня Король дает бессчетный бал По милости господней!.. Он так величественно мил, Галантен неизменно. Он перед дамой
К дофину Франции, в печали Скользнув тайком из-за угла, Однажды дама иод вуалью На аудиенцию пришла, Перед пажом склонила взоры: Молю, дофина позови! Скажи
Как-то раз порой вечерней В покосившейся таверне У красотки Николетты, Чьи глаза, как два стилета, Нас собралось ровно семь. Пить хотелось очень всем. За
Там, где Российской Клеопатры Чугунный взор так горделив, Александринского театра Чеканный высится массив. И в ночь, когда притихший Невский Глядит на бронзовый фронтон, Белеет
Из своей опочивальни, Чем-то очень огорчен, Побледневший и печальный, Вышел в зал король Гакон. И, как то необходимо, Молвил, вставши на ступень: «Здравствуй, мой
Ах, это все чрезмерно странно, Как Грандиссоновский роман… И эта повесть так туманна, Зане в то время был туман… И некто в серой пелерине,
Москва и Kиeв задрожали, Когда Петр, в треске финских скал, Ногой из золота и стали Болото невское попрал… И взвыли плети!.. И в два