В тот день все люди были милы И пахла, выбившись из силы, Как сумасшедшая, сирень. И взяв с собою сыр и булку, Сюзанна вышла
Стихотворения поэта Агнивцев Николай Яковлевич
(31 декабря 1916 г.) Куранты пробили…и вот под бранный дым и гром Сатурн венчает Новый год железом и огнем. Встаем мы вновь среди друзей,
Месяц, гуляка ночной, Вышел гулять в поднебесье. Тихой ночною порой С шустрою звездной толпой Любо ему куралесить. Месяц, гуляка ночной… С пачками свечек сквозь
Много есть персианок на свете, Но собою их всех заслоня, Как гора Арарат на рассвете, Лучше всех их Зулейха моя! Почему? Потому! Много персов
В моем изгнаньи бесконечном Я видел все, чем мир дивит: От башни Эйфеля до вечных Легендо-звонных пирамид!.. И вот «на ты» я с целым
С рожденья (кстати ли, некстати ль) Всю жизнь свою отдав мечтам, Жил-был коричневый мечтатель Из племени ниам-ниам. Простого сердца обладатель, О мыле тихо по
Ужель в скитаниях по миpy Вас не пронзит ни разу, вдруг, Молниеносною рапирой Стальное слово «Петербург»? Ужели Пушкин, Достоевский, Дворцов застывший плац-парад, Нева, Мильонная
Это случилось в Севилье, Там, где любовь в изобилье, С донной Эльвирой д’Амор Ди Сальвадор! Шли по ночам целоваться Юношей ровно двенадцать K донне
Я расскажу вам об одном крокодиле, Квартировавшем в Ниле, Который был Всем крокодилам крокодил. Внутри этого крокодила Можно было Устроить танцевальний зал! И будучи
Пролог, в котором автор пытается оправдать свои эротические наклонности. Сейчас весь мир невольно Звенит от птичьих стай.. Сейчас цветет привольно Фривольный месяц май. Пустивши
Покушав как-то травку, Зашел слон по делам В фарфоровую лавку И… повернулся там! Мораль сей басни впереди, Она острей булавки. Коль ты есть слон,
Ах, как приятно в день весенний Урвать часок на променад И для галантных приключений Зайти в веселый Летний сад. Там, средь толпы жантильно-гибкой, Всегда
У доньи Лауры, испанки беспечной, Имеетея домик, с балконом конечно. И вот, под балкон, хоть его и не звали, Явился с гитарою дон Паскуале
Длинна, как мост, черна, как вакса, Идет, покачиваясь, такса. За ней шагает, хмур и строг, Законный муж ее, бульдог. Но вот, пронзенный в грудь
Как верный отблеск парадиза, И непорочна и светла, Одна французская, маркиза Жила, пока не умерла. Она была верна супругу И днем, и ночью, и
Однажды в Африке Купался жираф в реке. Там же Купалась гиппопотамша. Ясно, Что она была прекрасна. Не смотрите на меня так странно: Хотя гиппопотамши
Хорошо жить на Востоке, Называться бен Гассан И сидеть на солнцепеке, Щуря глаз на Тегеран! К черту всякие вопросы. Тишь да гладь и благодать.
Скажите мне, что можеть быть Прекрасней Невской перспективы, Когда огней вечерних нить Начнет размеренно чертить В тумане красные извивы?! Скажите мне, что можеть быть
В монастырской тихой келье, Позабывши о весельи, (И за это во сто крат Возвеличен Иисусом), Над священным папирусом Наклонясь, сидел аббат. Брат Антонио, каноник,
Придя к Сантуцце, юный герцог, По приказаныо дамы сердца, Был прямо в спальню проведен. Пусть ваши очи разомкнуться! Ведь в спальне не было Сантуцци,
В день рождения принцессы Сам король Гакон четвертый Подарил ей после мессы Четверть царства и два торта. Королева-мать Эльвира, Приподняв главу с подушки, Подарила
Колонный Эрмитажный зал Привстал на цыпочках!.. И даже Амуры влезли на портал!.. Сам Император в Эрмитаже Сегодня польку танцевал!.. Князь N, почтен и сановит,
У Зюлейки ханум Губы, как рахат-лукум, Щеки, как персики из Азербинада, Глаза, как сливы из шахского сада. Азербайджанской дороги длинней Зюлейкинн черные косы. А
— «Мой Бог, вот скука!.. Даже странно, Какая серая судьба: Все тот же завтрак у «Контана», Все тот же ужин у «Кюба»!.. И каждой
Все это было в переулке На Петербургской Стороне, Где все шаги чрезмерно гулки… И в поэтической прогулке Вы поболтать позвольте мне О том, что
На Введенской до сих пор Проживает семь сестер Словно семь кустов жасмина: Дора, Люба, Лена, Нина, Катя, Таня И еще седьмая Маня… В каждой,
«Кюба!» «Контан!» «Медведь!» «Донон!» Чьи имена в шампанской пене Взлетели в Невский небосклон В своем сверкающем сплетеньи!.. Ужель им больше не звенеть?!.. Ужель не
Я вас прошу, позвольте мне Сыграть вам на одной струне Возможно покороче О звездочете, о весне, О звездочетовой жене, О звездах и о прочем.
С тонной Софи на борту пакетбота Плыл лейтенант иностранного флота. Перед Софи он вертелся, как черт, И, зазевавшись, свалился за борт. В тот же
Ландо, коляски, лимузины, Гербы, бумажники, безделки, Брильянты, жемчуга, рубины — К закату солнца — все на Стрелке! Струит фонтанно в каждой даме Аккорд герленовских
Вот раскрытое окошко! И задумчиво сидит В том окошке рядом с кошкой Госпожа Агнесса Шмидт. Где-то мерно бьет «12»… И, взглянувши на чулки, Стала
С князем Павлом сладу нету! Comprenez vous, дело в том, Что к статс-даме он в карету Под сиденье влез тайком! Не качайте головами! Ведь
Раз персидскою весною Шел Абдул к Фатиме в дом С нагруженным кос-халвою Очень глупым ишаком. Шел Абдул и пел: «Всю ночь-то Процелуюсь я, да
Сказал мне примус по секрету, Что в зажигалку он влюблен. И, рассказавши новости эту, Впервые выданную свету, Вздохнул и был весьма смущен. Но зажигалке
Ах, я устала, так что даже Ушла, покинув царский бал!.. Сам Император в Эрмитаже Со мной сегодня танцевал! И мне до сей поры все
Белой ночью белый ландыш Я воткну, грустя, в петлицу И пойду за белой сказкой В белый призрачный туман… Посмотрите, посмотрите, У Цепного моста кто-то
Бьет полдень! И чеканным шагом Наряд дворцовых егерей, Склонившись к золоченым шпагам, У королевских встал дверей. В заботах вечных о народе, Любовью. к подданным
По горам за шагом шаг Неизвестный шел ишак. Шел он вверх, шел он вниз, Через-весь прошел Тавриз И вперед, как идиот, Все идет он
Когда тебя увижу, вдруг, Вмиг под дрожащей пеленою Весь старый пышный Петербург Встает, как призрак, предо мною: Декабрьских улиц белизна, Нева и Каменноостровский, И
Вновь гранатные деревья расцвели, благоухая. У вдовы сеньора Сузы собралася стая теток, Черноокую Аниту убеждая выйти замуж. Тетки все единогласно ей советовали выбрать Барселонского
Париж, Нью-Йорк, Берлин и Лондон — Какой аккорд! Но пусть их рок! Всем четырем один шаблон дан, Один и тот же котелок! Ревут: моторы,
В этоть вечер над Невою Встал туман!.. И град Петра Запахнулся с головою В белый плащ из серебра… И тотчас же, для начала, С
В Париж! В Париж! Как странно-сладко Ты, сердце, в этот миг стучишь!.. Прощайте, невские туманы, Нева и Петр! — В Париж! В Париж! Там
Между статуй прямо к Леде Шла по парку гордо леди, А за нею чинно следом Шел лакей с шотландским пледом. И сказала гордо леди,
Средь королевских всяких благ Король Артур, король-чудак Жил был давным. Давно!.. И тем Артур известен был, Что лишь две вещи он любил: Раздумье и
Знайте: как-то, когда-то и где-то Одинокий поэт жил да был… И всю жизнь свою, как все поэты, Он писал, пил вино и любил. Обогнавши
Вы помните тот вечно-звонный Неугомонный красный дом, Вздымающий свои фронтоны В великолепии своем? Где с давних пор в росейском мраке, На целый миp, средь