Поезд плачется. В дали родные Телеграфная тянется сеть. Пролетают поля росяные. Пролетаю в поля: умереть. Пролетаю: так пусто, так голо… Пролетают — вон там
Стихотворения поэта Белый Андрей
В небе туча горит янтарем, Мглой курится. На туманном утесе забила крылом белоснежная птица. Водяная поет. Волоса распускает. Скоро солнце взойдет, и она, будто
Я засыпал… (Стремительные мысли Какими-то спиралями неслись: Приоткрывалась в сознающем смысле Сознанию неявленная высь) — И видел духа… Искрой он возник… Как молния, неуловимый
Рой отблесков. Утро: опять я свободен и волен. Открой занавески: в алмазах, в огне, в янтаре Кресты колоколен. Я болен? О нет — я
Те же росы, откосы, туманы, Над бурьянами рдяный восход, Холодеющий шелест поляны, Голодающий, бедный народ; И в раздолье, на воле — неволя; И суровый
Поет облетающий лес нам голосом старого барда. У склона воздушных небес протянута шкура гепарда. Не веришь, что ясен так день, что прежнее счастье возможно.
Ты — великан, годами смятый. Кого когда-то зрел и я — Ты вот бредешь от курной хаты, Клюкою времени грозя. Тебя стремит на склон
Пустеет к утру ресторан. Атласами своими феи Шушукают. Ревет орган. Тарелками гремят лакеи — Меж кабинетами. Как тень, Брожу в дымнотекущей сети. Уж скоро
Жандарма потертая форма, Носильщики, слезы. Свисток — И тронулась плавно платформа; Пропел в отдаленье рожок. В пустое, в раздольное поле Лечу, свою жизнь загубя:
Мне грустно… Подожди… Рояль, Как будто торопясь и споря, Приоткрывает окна в даль Грозой волнуемого моря. И мне, мелькая мимо, дни Напоминают пенной сменой,
Задохлись мы от пошлости привычной. Ты на простор нас звал. Казалось им — твой голос необычный безумно прозвучал. И вот, когда надорванный угас ты
Упала завеса: и — снова Сурово разъяты закаты — В горбатые, Старые Скаты — — И в синие Линии Леса. Упорным размеренным шагом Проходим
Паренек плетется в волость На исходе дня. На лице его веселость. Перед ним — поля. Он надвинул разудало Шапку набекрень, На дорогу тень упала
Солнцем сердце зажжено. Солнце — к вечному стремительность. Солнце — вечное окно в золотую ослепительность. Роза в золоте кудрей. Роза нежно колыхается. В розах
Ты — тень теней… Тебя не назову. Твое лицо — Холодное и злое… Плыву туда — за дымку дней — зову, За дымкой дней,-
Говорят, что «я» и «ты» — Мы телами столкнуты. Тепленеет красный ком Кровопарным облаком. Мы — над взмахами косы Виснущие хаосы. Нет, неправда: гладь
Поля моей скудной земли Вон там преисполнены скорби. Холмами пространства вдали Изгорби, равнина, изгорби! Косматый, далекий дымок. Косматые в далях деревни. Туманов косматый поток.
Твоих очей голубизна Мне в душу ветерком пахнула: Тобой душа озарена… Вот вешним щебетом она В голубизну перепорхнула.
Вот к дому, катя по аллеям, с нахмуренным Яшкой — с лакеем, подъехал старик, отставной генерал с деревяшкой. Семейство, чтя русский обычай, вело генерала
Июльский день: сверкает строго Неовлажненная земля. Неперерывная дорога. Неперерывные поля. А пыльный полудневный пламень Немою глыбой голубой Упал на грудь, как мутный камень, Непререкаемой