Алмазна сыплется гора С высот четыремя скалами, Жемчугу бездна и сребра Кипит внизу, бьет вверх буграми; От брызгов синий холм стоит, Далече рев в
Стихотворения поэта Державин Гавриил Романович
Не украшение одежд Моя днесь муза прославляет, Которое, в очах невежд, Шутов в вельможи наряжает; Не пышности я песнь пою; Не истуканы за кристаллом,
Не умел я притворяться, На святого походить, Важным саном надуваться И философа брать вид: Я любил чистосердечье, Думал нравиться лишь им, Ум и сердце
Геркулес пришел Данаю Мимоходом навестить. «Я, — сказал, — тобой пылаю» (Он хотел с ней пошутить). С важным взором и умильным, Пламени в лице
Вот красно-розово вино, За здравье выпьем жен румяныx. Как сердцу сладостно оно Нам с поцелуем уст багряныx! Ты тож румяна, xороша, — Так поцелуй
Ночь лишь седьмую Мрачного трона Степень прешла, С росска Сиона Звезду златую Смерть сорвала. Луч, покатяся С синего неба, В бездне яогас! Утрення, ясна,
К Федору Петровичу Львову, у коего первая супруга была Надежда Луч, от света отделенный, Льющего всем солнцам свет, Прежде в дух мой впечатленный, Чем
Поймали птичку голосисту И ну сжимать ее рукой. Пищит бедняжка вместо свисту; А ей твердят: «Пой, птичка, пой!»
Готов кумир, желанный мною, Рашетт его изобразил! Ой хитрою своей рукою Меня и в камне оживил. Готов кумир! — И будет чтиться Искусство Йраксншеля
Вот здесь, на острове, Киприды Великолепный храм стоял: Столпы, подзоры, пирамиды И купол золотом сиял. Вот здесь, дубами осененна, Резная дверь в него была,
Глагол времен! металла звон! Твой страшный глас меня смущает, Зовет меня, зовет твой стон, Зовет — и к гробу приближает. Едва увидел я сей
Кого роскошными пирами На влажных Невских островах, Между тенистыми древами, На мураве и на цветах, В шатрах персидских, златошвенных Из глин китайских драгоценных, Из
Слуга, сударыня, покорный! Пускай ты божеская дочь, Я стал уж человек придворный И различу, что день, что ночь. Лет шестьдесят с тобой водился, Лбом
Что привлекательней очам, Как не огня во тьме блистанье? Что восхитительнее нам, Когда не солнечно сиянье? Что драгоценней злата есть Средь всех сокровищ наших
Не сетуй, милая, со груди что твоей Сронижа невзначай ты цепи дорогие: Милее вольности нет в свете для людей; Оковы тягостны, хотя они златые.
Обычьев русских, вида, чувства. Моей поэзьи изограф, Чьего и славный бритт искусства Не снес, красе возревновав; В чьем рашкуле, мелу, чернилах Видна так жизнь,
Хоть вся теперь природа дремлет, Одна моя любовь не спит; Твои движенья, вздохи внемлет И только на тебя глядит. Приметь мои ты разговоры, Помысль
Не бряцай, печальна лира, Громкой песни ты сей час, Благодетельница мира Удалилася от нас. Муз богиня удалилась, Из Петрополя сокрылась Матерь от своих детей:
О ты, пространством бесконечный, Живый в движеньи вещества, Теченьем времени превечный, Без лиц, в трех лицах божества! Дух всюду сущий и единый, Кому нет
Что начать во утешенье Без возлюбленной моей? Сердце! бодрствуй в сокрушенье, Я увижусь скоро с ней; Мне любезная предстанет В прежней нежности своей, И