Какая грусть в кремлевском парке Октябрьским ознобным днем!.. Здесь девочка еще за партой Счастливо думала о Нем. Не просто девочка — царевна В кремлевском
Стихотворения поэта Друнина Юлия Владимировна
Подснежники на склонах южных, Дымятся горы на заре… Когда такое снится — нужно Податься в отпуск в январе. Забыв о бедах и победах, О
Мне дома сейчас не сидится, Любые хоромы тесны. На крошечных флейтах синицы Торопят походку весны. А ей уже некуда деться, Пускай с опозданьем —
Догола здесь ветер горы вылизал, Подступает к морю невысокий кряж. До сих пор отстрелянными гильзами Мрачно звякает забытый пляж. В орудийном грохоте прибоя Человек
И откуда Вдруг берутся силы В час, когда В душе черным-черно?.. Если б я Была не дочь России, Опустила руки бы давно, Опустила руки
Ты — рядом, и все прекрасно: И дождь, и холодный ветер. Спасибо тебе, мой ясный, За то, что ты есть на свете. Спасибо за
Веет чем-то родным и древним От просторов моей земли. В снежном море плывут деревни, Словно дальние корабли. По тропинке шагая узкой, Повторяю — который
А я для вас неуязвима, Болезни, Годы, Даже смерть. Все камни — мимо, Пули — мимо, Не утонуть мне, Не сгореть. Все это потому,
И опять казнит меня бессонница, И опять сквозь годы и сквозь тьму Пролетает огненная конница По судьбе, по сердцу моему. Больно в грудь ударили
Как при жизни тебя любили! Мнилось — Больше любить нельзя. И клялись на твоей могиле Вечно помнить тебя друзья. Почему? Нету здесь вопросов, Тот,
Я тоскую в Москве о многом: И о том, Что с тобою мы — врозь, И о горных крутых дорогах, Где нам встретиться довелось.
Старая лента — обугленный лес. Юный Алейников, юный Бернес. Дочь говорит: «Примитив»! Может быть, правда в словах этих есть, Только отвага, и верность, и
1 Есть в России святые места. Если друг тебя в горе кинет, Если вдруг на душе пустота, Ты пойди приложись к святыне. Поброди вдоль
Памяти однополчанки — Героя Советского Союза Зины Самсоновой 1 Мы легли у разбитой ели. Ждем, когда же начнет светлеть. Под шинелью вдвоем теплее На
Позови меня! Я все заброшу. Январем горячим, молодым Заметет тяжелая пороша Легкие следы. Свежие пушистые поляны. Губы. Тяжесть ослабевших рук. Даже сосны, от метели
Есть время любить, Есть — писать о любви. Зачем же просить: «Мои письма порви»? Мне радостно — Жив на земле человек, Который не видит,
Солнце. Скалы. Да кустарник рыжий. Выжженная, тощая трава… Что сказал ты? Наклонись поближе, Звон цикад глушит твои слова. То ли так глаза твои синеют,
Гладит голые плечи Суховей горячо. Ошалевший кузнечик Мне взлетел на плечо. Я боюсь шевельнуться, Я доверьем горда. Степь — как медное блюдце. Что блеснуло?
Не встречайтесь с первою любовью, Пусть она останется такой — Острым счастьем, или острой болью, Или песней, смолкшей за рекой. Не тянитесь к прошлому,
Зима, зима нагрянет скоро, Все чаще плачут небеса. Пошли на приступ мухоморы — Горит разбойная краса. С ножом — как тать!- под дождик мелкий
Чаек крикливых стая. Хмурый морской простор. Ветер, листву листая, Осень приносит с гор. Я в бухте уединенной, С прошлым наедине. Проржавленные патроны Волны выносят
Качается рожь несжатая. Шагают бойцы по ней. Шагаем и мы-девчата, Похожие на парней. Нет, это горят не хаты — То юность моя в огне…
Забытая тетрадь. Истертые листы… Увы, давно могу я не страшиться, Что вдруг случайно забредешь и ты На эти потаенные страницы… Я, любящая, верная жена,
Целовались. Плакали И пели. Шли в штыки. И прямо на бегу Девочка в заштопанной шинели Разбросала руки на снегу. Мама! Мама! Я дошла до
Покрывается сердце инеем — Очень холодно в судный час… А у вас глаза как у инока — Я таких не встречала глаз. Ухожу, нету
Искры солнца и снега, Спуск извилист и крут. Темп, что надо, с разбега Наши лыжи берут. Вновь судьба мне послала Страсть, сиянье, полет. А
Все зачеркнуть. И все начать сначала, Как будто это первая весна. Весна, когда на гребне нас качала Хмельная океанская волна. Когда все было праздником
Есть круги рая, А не только ада. И я сквозь них, Счастливая, прошла. Чего ж мне надо, Да, чего ж мне надо? Ни на
А. К. Мне уходить из жизни — С поля боя… И что в предсмертном Повидаю сне, В последний миг Склонится кто — ко мне?
Да здравствуют южные зимы! В них осень с весной пополам. За месяц январского Крыма Три лета куротных отдам. Здесь веришь, что жизнь обратима, Что
О, Россия! С нелегкой судьбою страна… У меня ты, Россия, Как сердце, одна. Я и другу скажу, Я скажу и врагу — Без тебя,
На исходе сумрачного дня Теплый луч вдруг обласкал меня. Пробежал легко по волосам, Хоть того и не заметил сам. Теплый луч, скользни по мне
Нельзя привыкнуть к дьявольскому зною, Все вытерпеть, сжать зубы, не упасть,- Мы каждый раз бредем, как целиною, По той стране, что называют «Страсть», Где
Уже погасли горные леса: Ни золота, ни пурпура — все буро, Но мне близка их скорбная краса, Мне радостно, хоть небо нынче хмуро. От
Ты разлюбишь меня… Если все-таки станется это, Повториться не сможет Наше первое смуглое лето — Все в росе по колено, Все в укусах крапивы…
Я же дочерь твоя, Расея, Голос крови не побороть. Но зачем странный край Одиссея Тоже в кровь мне вошел и в плоть. Что я
Пиджак накинул мне на плечи — Кивком его благодарю. «Еще не вечер, нет, не вечер!»- Чуть усмехаясь, говорю. А сердце замирает снова, Вновь плакать
Порой мне хочется назад — В звон стрекозиных крыл. Но зимний ливень — снегопад Все тропки перекрыл. И мухи белые жужжат Безмолвно мне вослед:
Во все века, Всегда, везде и всюду Он повторяется, Жестокий сон,- Необъяснимый поцелуй Иуды И тех проклятых сребреников звон. Сие понять — Напрасная задача.
Русский вечер. Дымчатые дали. Ржавые осколки на траве. Веет древней гордою печалью От развалин скорбных деревень. Кажется, летает над деревней Пепел чингисханской старины… Но
Ты полз по отвесным дорогам, Меж цепких колючих кустов. Рукой осторожною трогал Головки сомлевших цветов. Срываясь, цеплялся за корни, Бледнея, смотрел в пустоту. А
Октябрь в Крыму — Как юности возврат. Прозрачен воздух, Небо густо-сине. Как будто в мае Дружный хор цикад, И только утром Их пугает иней.
Пахнет лето Земляникой спелой — Снова реки Повернули вспять… Снова сердце К сердцу прикипело — Только с кровью Можно оторвать. Пахнет лето Земляникой спелой,
Нынче в наших горах синева, Нынче серое небо в столице. И кружится моя голова — А твоя голова не кружится? Я не шлю телеграммы
Я не привыкла, Чтоб меня жалели, Я тем гордилась, что среди огня Мужчины в окровавленных шинелях На помощь звали девушку — Меня… Но в
Я курила недолго, давно — на войне. (Мал кусочек той жизни, но дорог!) До сих пор почему-то вдруг слышится мне: «Друг, оставь «шестьдесят» или
Любовь проходит. Боль проходит. И ненависти вянут гроздья. Лишь равнодушье — Вот беда — Застыло, словно глыба льда.
Запах соли, запах йода. Неприступны и горды, Рифы каменные морды Выставляют из воды. И рассматривают горы, Бликов солнечных игру, И людей: веселых, голых Золотую
Аудитория требует юмора, Аудитория, в общем, права: Ну для чего на эстраде угрюмые, Словно солдаты на марше, слова? И кувыркается бойкое слово, Рифмами, как
Мы стояли у Москвы-реки, Теплый ветер платьем шелестел. Почему-то вдруг из-под руки На меня ты странно посмотрел — Так порою на чужих глядят. Посмотрел