За рощицей,
Меж пастбищем пустым
И кладбищем разбитых самолетов,
Запомнил я охоты горький дым
И птичьи вскрики из пробитых глоток.
Причудливый,
Летящий от земли,
Ружейный дым еще над степью кружит,
Как будто дети в платьицах. из кружев
Танцуют танец лебедят вдали…
А я щажу известных лебедят!
Я опускаю старую двустволку.
И дальше в степь иду матерым волком,
А надо мною стрепеты летят.
И тело вдруг охватывает трепет,
Когда, чужим доверившись богам,
Он падает, подстреленный мной стрепет,
К твоим, моя любимая, ногам,
Ах, серая, бестрепетная птица!
Всем доказав охотничьи права,
Я, отстрелявшись, привезу в столицу
Ее пред смертью хриплые слова,
О, будь я проклят этой черной бровью,
‘Гноим крылом, Коснувшимся земли!
Что я постиг,
Отчаянный мальчишка,
Охотник, счастья ищущий в глуши, —
Что выстрелить — как отпереть задвижку
Таинственных дверей чужой души,
Что сладостно к ногам добычу бросить
Той, что и подлость толком не поймет?!.
Убей еще! Убей!!!
Убийство просит,
И я еще срезаю птицу влет,
И перья надо мной кружатся,
Перья,
И женщина, их бережно храня,
Набьет подушку перьями
И первой
Мне отомстит.
Но только без меня.
И; дав понять, что знаыо все, Намеком,
Не встречусь я с соперником своим
За рощицей,
Меж пастбищем пустым
И кладбищем разбитых самолетов…
Я просто в город прилечу один,
Пройду ночным Арбатом,
Осторожно
Дыханьем отогрев стекло витрин,
Где души птиц убитых снят тревожно.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)