Арапа дорого один чудак купил; Но умысел имел при этом самый вздорный: «Дай выбелю его». И тер, и скреб, и мыл; Что ж вышло
Стихотворения поэта Илличевский Алексей Дамианович
Он умер в цвете лет; какое сожаленье! Погибло знание, искусство и ученье! Он только что успел пред смертью сочинить: «Науку долго жить».
Покойник век свой брал все даром, Отделываться был хитрец: Гонялся век он за товаром, Гонялся век за ним купец.
Осиротела Мельпомена: Нет Яковлева, нет Российского Лекена! Разил он ужасом и жалостью сердца; Дух Русский возвышал в «Димитрии», в «Росславе», Почил под сению лаврового
Питая беспокойный нрав, Он век из края в край скитался; Кружил по свету вскачь и вплавь, На месте дня не оставался; Был всюду, видел
Вторь барину во всем согласно: Он весел — смейся, хохочи; Он скучен, — охай с ним всечасно; Он занят — бегай, хлопочи; Тебе спасибо
Внезапно к ней любовь во мне воспламенилась, Свободно сердце вновь мое: Не знаю, право, как она мне полюбилась, Не знаю, право, как я разлюбил
Что голова твоя от седины бела, Не значит, чтобы устарела: Она снаружи отцвела, Внутри еще незрела.
Мой сын! завиден твой удел, Хотя он и оплакан нами: У врат ты жизни мир обрел, Не искупив его бедами.
Он в битвах шел на смерть и вышел невредим, Жить для родных хотел, и смерть его сразила; Всевышний! промысл твой непостижим: Да будет он
Я выбран, как Парид, судьей; Ты торжествуешь, как Киприда; Решил не хуже я Парода; Заплатишь ли подобно ей?
Ждать от меня похвал вы не должны, Напротив, ждите вы упреков: Вы слишком хороши, любезны я умны, И скромны… сколько вдруг опасных в вас
Как в «Ифигении» роль Эрифилы страстной Играть Статуиной дают? По мне, так вымысел прекрасный: Уж жаль не будет, как убьют.
Вот Флора ваша, торжествуйте, Зефиры! с ней пускаясь в путь; Но только осторожней дуйте, Чтоб прелестей с нее не сдуть.
Здесь истина сияет нам, Училище ее сей храм: Здесь, дети! Божие ученье, Здесь, старцы! ваше утешенье.
Доживши до ста лет, скончался Доримон, Других короче повесть; Нет! плачут, для чего не дольше прожил он? Где ж совесть?
Тот в лентах, тот в чинах, а я безо всего; Все знать! все богачи! Но если молвить строго, То в свете столько есть таких,
«Я звал обедать трех друзей: Смотри же, повар Федосей, Чтоб было кушанье лихое, Убей теленка на жаркое». — Что вы, сударь? для трех гостей
О смертный! ты умом кичишься в ослепленья, К чему же служит он? Ты в силах перечесть все камни, все растенья; Опишешь всех племен обычай
С нами Бог В чем разноречит он с читателем своим? Он пишет: с нами Бог! тот говорит: Бог с ним.