Ты меня любишь, яростно, гордо, ласково. Птицей парящей небо судьбы распластано. Ты меня любишь. Болью моей испытана. Знаю, не бросишь и не предашь под
Стихотворения поэта Казакова Римма Федоровна
Жила девчонка. И любви ждала. Не это ли и значит, что — жила? Она ждала любви, ломала пальцы, она читала в книжках про любовь,
Смогли без Бога — сможем без вождя. Вожди, вожди! Народец ненадежный. Гадай: какая там под хвост вожжа, куда опять натягивают вожжи… Послушные — хоть
Поляна, речка, лес сосновый и очертания села. Я по земле ступаю новой. Я никогда здесь не была. Иду дорогой — очень скверной, где не
Я не умела жить несмело. Но смелость не всегда права. И сколько раз она немела, смирней травы, белее мела, глотая слезы и слова. Я
Не оглядываюсь в прошлое и не мучаю мечты. Знаю я, что ты хорошая и единственная ты. Но не правило, не истина, не разгадка и
Когда я маленькой была, я помню: жарко было. И, жизнерадостно гола, я в трусиках ходила. А взрослых аж кидало в жар, их зной сжимал
…И поняла я в непривычной праздности, бесповоротно, зло, до слез из глаз: дни будут состоять из мелких радостей, ну а большие – больше не
Мы молоды. У нас чулки со штопками. Нам трудно. Это молодость виной. Но плещет за дешевенькими шторками бесплатный воздух, пахнущий весной. У нас уже
У поезда, застыв, задумавшись — в глазах бездонно и черно, — стояли девушка и юноша, не замечая ничего. Как будто все узлы развязаны и
Вот и умчались хмельные года, да не трезвее в народе. «Умный проспится, дурак — никогда!» Вот и проснулись навроде. Кто-то осудит былое, чудак: что
Россию делает береза. Смотрю спокойно и тверезо, еще не зная отчего, на лес с лиловинкою утра, на то, как тоненько и мудро береза врезана
В конце печальной эпопеи, перевернувшей жизнь мою, я на развалинах Помпеи, ошеломленная, стою. В нас человек взывает зверем, мы в гибель красоты не верим.
Лето благостной боли, постиженья печального света… Никогда уже боле не будет такого же лета. Лето, где безрассудно и построили, и поломали. Лето с тягостной
Не вся мне молодость по нраву, не вся мне юность по нутру, и я не всю ее ораву себе под крылышко беру. Нас отличали
Линия жизни, бороздка намертво вбита в ладонь. Как я устала бороться! Боже, откуда берется этот задор молодой?! Высохли Божьи чернила, и не стереть нипочем
…Как жалко мне тебя! Ты взял и умер. Решил дилемму: быть или не быть. Увы, брат, ни в «Березке» и ни в ГУМе ни
Прости, что непростительно груба, упряма, зла, но соль была просыпана, просыпана была. Она лежала, белая, странней цветка в грязи, а я не знала, бедная,
Хочется восхождения, ясности, зренья линзы. Хочется Возрождения с тайною Моны Лизы. Хочется вымыть дочиста в комнате окна, двери. Хочется богоборчества и настоящей веры. Верую
В какой-то миг неуловимый, неумолимый на года, я поняла, что нелюбимой уже не буду никогда. Что были плети, были сети не красных дат календаря,