Хвала тебе, творец, хвала, благодаренье! Ты сердце пламенное дал! Как я любил твое прекрасное творенье, С какой слезой тебя благословлял! Я плачу: слезы эти
Стихотворения поэта Красов Василий Иванович
Посвящается Себастиану Павловичу Романовскому При сильных страданьях, при едкой печали, Когда же вы слезы мои замечали? Когда же я плакал, стонал иль роптал? Быть
Я каждый раз невесело встречаю Заботы мелкие и шум докучный дня, И только с сумраком я снова оживаю — В ночи есть тайная отрада
Как блудящая комета, Меж светил ничтожных света Проношуся я. Их блаженства не ценил я; Что любил, все погубил я… Знать, так создан я. Годы
Зачем зовешь ее: «Бесстрастная, Она как мрамор холодна!» Узнай: душа ее прекрасная Для сильной страсти рождена, Для слез любви, для упоения, Для нежной, пламенной
Все безгласно, как в пустыне, В тихих улицах Москвы. Ароматом и прохладой Воздух ночи напоен; Перед стройною громадой, Под гербом, над колоннадой, Для чего
«Отопри мне, голубица! Выйди, добрая моя! Отзовись, моя царица, Совершенная моя! Уж ланиты молодые Упиталися росой, И с кудрей моих ночные Капли падают струей».
Прочь, прочь, ни слова! Не буди, что было: Не тебя — другого В жизни я любила… Мой ангел милый — Он не дышит боле;
Не знаете ль, где милый, Где друг мой удалой — Повеса из Севиллы С курчавой головой? Мой друг — краса Мадрита, Боец — всегда
Как мчался ты, конь добрый мой! Из душных городов Ты выносил меня стрелой На свежий злак лугов! И вот далеко от людей Как бурно
Встречай, моряк, в равнинах океана С отрадою веселый островок; Верь, мусульман, за книгою Корана, Что заповедал твой пророк: Я — весь томление, я жду,
Не гляди поэту в очи, Не внимай его речам, Убегай, как призрак ночи, Недоступная мольбам; Не буди его желаний, Жизнью, другом не зови; Ты
Как до времени, прежде старости Мы дотла сожгли наши радости. Хоть и нет седин в молодых кудрях, Хоть не тух огонь в молодых очах,
Может быть, в кругу прелестных Полек ветреных, младых, Чаровниц мне неизвестных Позабудусь я на Миг. Говорят — они опасны, Как небесная гроза, Их движенья
Стоят паликары кругом, Заслушались речи поэта.. В крови было платье на нем, За поясом два пистолета. Изранен и бледен был он; Но блещут орлиные
Тоска души, тоска неутолимая! Зачем забвенье не дано? Зачем вставать с упреком, тени милые? Ведь я оплакал вас давно… Ведь я давно за все
Подай нам скорее вина и бокалы! Вина и бокалы сюда! Забудем же, дева, о жизни бывалой, Забудем о ней навсегда! Пусть вьются над нами
Пронесется ли буря мятежная И пустынную розу сорвет, Затоскуется ль горлица нежная, Как птенцов ее коршун убьет. Гибнет роза в степи одинокая, Не воскреснет
Он был седой, веселый старичок, За чашею забавный греховодник. Любил он дев и юношей кружок, — Любовь им пел — их вечный хороводник. На
Поздно. Стужа. Кони мчатся Вьюги бешеной быстрей. Ах! когда бы нам добраться До ночлега поскорей! У! как в поле темно, бледно. Что за страшная