Мечтой и сердцем охладелый, Расставшись с бурями страстей Для мук любви окаменелый, Живу я тихо меж людей. Мои заветные желанья Уж в непробудном сне
Стихотворения поэта Красов Василий Иванович
Il ne se irouvait qu’un page fidele qui le couvrit de son manteau. Он умер внезапно. Уж Генрих Второй Не сядет на троне. И
Октябрьский день, но чудная природа. Звучит кристалл днепровских синих вод; Повеял жар с лазоревого свода, По улицам везде шумит народ; Открыт балкон, забыта непогода
Героида Овидия Ныне твоя Пенелопа это тебе посылает, Улисс! Но ты не пиши мне ответа. Сам приходи. Знаю, что Троя погибла, ненавистная девам данайским,
Не знаю где, но помню живо Широкий пруд и дом в один этаж; Там над водой качались тихо ивы, А у крыльца стоял готовый
Ее уж нет! В таинственной долине Исчезли легкие следы. Но где же ты? О, где ты ныне, Печальный гений красоты? Куда ушла? Откуда приходила,
Тайно, в полночь, у фонтана Застоялась что-то панна. Долго ждет она… Тихо ветви расступились, Грудь высокая забилась… Панна — не одна… Не одна. —
К чему ты, мрачное томленье? Я не боюсь судьбы угроз, — Я не хочу уж обновленья Безумных радостей и грез… О! я молю, хоть
Увы! Столько лет пролетело! Пора перестать нам грустить; В нас сердце давно охладело, Давно перестало любить. Иная чреда ожидала, Молили и мать и отец;
Не пышный катафалк раскинут над тобою; Тебя не провожал карет блестящий ряд; Твой гроб простой с бесцветною парчою Подруги юные задумчивой толпою Несли земле,
О, как сердце вдруг запало! Или то была мечта? Что ж сдавило, оковало Задрожавшие уста? Иль еще страданий мало? Иль еще мой рок зовет?
Прости! Уж парус на волнах; Бледнеют звезды в небесах; Лепечет тополь с камышами; Пронесся гул над островами! Гляжу на милые черты: Зачем рыдаешь, ангел,
Жизнь — ненасытный мучительный день; Смерть — ночная прохладная тень. Уже смеркалось. Сон вежды смежил; Я устал: меня день истомил. Вот уж ива стоит
Какая-то разгневанная сила От юности меня страданью обрекла: Огнем страстей мне сердце воспалила, А сердцу счастья не дала! Как утолить неспящие волненья? Какая смертная
Когда порой, свободный от трудов, Свободно я дышу под небом полуночи, Когда Альдебаран горит мне прямо в очи, А с севера идут громады облаков,
Мы сожгли без сожаленья Юность гордую дотла; А надежды и волненья, Буря жизни унесла. Прихоть бешеная страсти, Злость людей, мечты обман — Не имеют
Увы! как лживый сон, судьба играет нами, От резвой юности до сеней гробовых; Смеется злобно жизнь над чувством, над страстями, Над клятвами безумцев молодых.
Со кручинушки шатаясь, Выйду в сени постоять; На перильца опираясь, На крылечке подышать. С милым другом я рассталась, — Как же мне не горевать?
Вот сквозь облако прозрачное Месяц дол осеребрил. Покидайте ж, тени мрачные, Ложе хладное могил! Грозной силой заклинания, В роковой полночный час, Из гробов для
Скучны, други, под шатрами Кочевые ваши дни: И тоскою, и дождями Отуманены они. Не привыкнув к вашей доле, Сердце сжалось и грустит; Как уныло
Старинная чаша, отцовская чаша, Широкое дно, расписные края! Давно ль ты живешь, дорогая моя — Старинная чаша, отцовская чаша? О дедов радушных наследственный дар,
Ты долго ль, цветущей долины хранитель, Могучий и гордый мой дуб, расцветал? За что ж и давно ли перун-сокрушитель Из темныя тучи на дуб
Мне снится вдруг — и запах роз, И зелень светлая берез, Прохлада утра, плеск ручья, В дубраве пенье соловья, Старинный дом, знакомый дом. Все
Есть на душе заветная мечта; Она моя; в ней все, что сердце любит.. Не знаю я, спасет или погубит Меня прекрасная мечта… Она родилася
О! есть пронзительные стоны! То крик страдающей души, То вопль ужасной Дездемоны В глухой полуночной тиши… О! стоны те — глубоки, бесконечны! Им внемлют
Звездой любви тебя именовали; Жрец Пафоса тебя боготворил; И девы юные восход твой выжидали… Звезда надежд моих, звезда младой печали, Опять твой бледный луч
С дарами чаша предо мной сияла, А на глазах моих слеза дрожала; А к чаше той смиренно приступал Украшенный звездами генерал; Шли набожно —
Он быстрей, он отважней нагорных орлов, На нем кивер косматый кавказских полков, Он озлоблен душой, он отчаянно смел, Рано в бурях и в людях
Взгляни, мой друг, — по небу голубому, Как легкий дым, несутся облака, — Так грусть пройдет по сердцу молодому, Его, как сон, касаяся слегка.
С шумящим потоком, с весенней волной Страдалица очи закрыла; Навеки, навеки с последней борьбой Сердечные бури забыла. В минуты томленья, заботы полна, Кого-то искала
Что пожелать на путь для вас? Пусть будет цел ваш тарантас — С Лубянки Малой до Кавказа, Да не коснется вас зараза, Ни пуля
Нескучное наскучило, Новинское старо, На Пресне пруд заплесневел, А в парке никого. В Сокольниках не соколы, Вороны лишь живут, Там жители московские Не птиц
Взгляни на тучу! Слышишь гром? Она несется к нам воздушною страною! Люблю ее, мой друг, на небе голубом, Люблю встречать ее с тобою! С
Как радостен отцу возврат младого сына, Цветущего и нежного душой; Как сладостен оаз для сердца бедуина, С зеленой пальмою, с прохладною струей, — Так
Нас с тобой обручило несчастье, Обвенчали нас буйные страсти, Обменялись восторгами мы, Хоть без клятв, средь полуночной тьмы… Отчего же, скажи, друг мой милый,
Недаром же резвых подруг, Дитя, ты покинула круг, Недаром же в вечер глубокий Уходишь ты в сад одиноко — И тихо, шалунья, потом Мелькнешь
Долу глухо, долу мрачно, — Встал туман от хладных вод, Даль небесная прозрачна, Необъятен звездный свод! На полуденной лазури Вижу облако одно; Знать, дитя
Король был на острове Фуле; По гроб он был верен душой. Ему, умирая, подруга Вручила бокал золотой. Всей жизни бокал стал дороже! Его, что
Время, летучее время, Кто остановит, губитель, тебя? Ты неподкупно, ты неподвластно, Вечный, властительный гений миров! На нивах вселенной всевластной рукою Ты, сумрачный, сеял начатки
Н. В. Станкевичу Есть поле победы, широкое поле! Там ветер пустынный гуляет по воле! На поле курганы — гробницы костей: То грозное дело булатных
Она бежит играющих подруг; Она грустна; ей скучен их досуг, Их игры резвые, их смех и разговоры Про юношей, про танцы, про наряд, Ее
Они уносят дух — властительные звуки! В них упоение мучительных страстей, В них голос плачущей разлуки, В них радость юности моей! Взволнованное сердце замирает,
С единой памятью былого упоенья Я жил один, в тиши, далеко от людей; Передо мной вились минувшие виденья, — Но тих был мир подавленных
Уж как в ту ли ночь, Что под бурею Собирался в путь Душа-молодец, Не на званый пир, Не в беседушку — Через три села,
России мститель роковой, Булат заветный — радость деда, Ты весь избит о кости шведа Тяжелой русскою рукой! Ты погулял в полях Полтавы Для русской
Уж я с вечера сидела, Призадумавшись, В зелены луга глядела, Пригорюнившись. Груди белые, высокие — Что лист дрожат; Знать, мила-друга далекого Всю ночь прождать…
Посвящено Е. А. Карлгоф Кто скачет, кто мчится на белом коне Нагорной, опасной тропою? Кто бледная дева — при бледной луне — С блуждающим
Звуки флейты одинокой Пронеслися в вышине, Разбудив в душе жестоко Время, памятное мне. Под другими небесами Мы внимали им порой, Над зелеными холмами Вместе