Церковь около обкома приютилась незаконно, словно каменный скелет, кладка выложена крепко ладною рукою предка, простоит немало лет. Переделали под клуб – ничего не получилось,
Стихотворения поэта Куняев Станислав Юрьевич
Свет полуночи. Пламя костра. Птичий крик. Лошадиное ржанье. Летний холод. Густая роса. Это — первое воспоминанье. В эту ночь я ночую в ночном. Распахнулись
Не то чтобы жизнь надоела, не то чтоб устал от нее, но жалко веселое тело, счастливое тело свое, которое плакало, пело, дышало, как в
Как сотни лет тому назад, кричит петух в рассветной сини и дышит в окна старый сад дыханьем тлена и теплыни. На родине такая тишь,
…От твоего приезда мало проку — ты опоздал к березовому соку: теперь терпи до будущей весны. Тебя не дождались твои поляны, где плавают холодные
Как жарко трепещут дрова, как воет метель за стеною, и кругом идет голова, и этому — песня виною… Пустые заботы забудь, оставь, ради бога,
А в жизни все те же законы: повсюду, куда ты ни глянь, — то самые нежные стоны, то самая черная брань. Все стянуто в
Собаку переехала полуторка. Собака терпеливо умирала. Играли дети. Люди шли по улице. Шли мимо, а собака умирала. Я взял полураздавленного пса. Я удивился на
Родина встречает гололедом, нежной стужей, золотым народом, синим ветром, облаком седым… Надо припадать к ее заботам, листопадам, ливням, ледоходам, к древним судьбам, к планам
Среди фантастических гор горящие веки закрою — увижу зеленый простор над неторопливой Окою и через Гиссарский хребет, минуя снега и отроги, почувствую серый рассвет
Этот юноша, ведший дневник, если верить словам сокровенным, был наивнее многих других — просто глуп, если быть откровенным. Этот юноша, ведший дневник, был так
Подымешь глаза к небесам. Припомнишь людские печали, и сердце откроешь словам, что в древности вдруг прозвучали, как гром: — Возлюбите врагов! Живите, как вольные
А все-таки нация чтит короля – безумца, распутника, авантюриста, за то, что во имя бесцельного риска он вышел к Полтаве, тщеславьем горя. За то,
Не прадедовский дом — стандартная квартира, но сколько зим прошло, а значит, все равно есть угол у меня средь яростного мира, средь тысячи окон
Сколько нежности, сколько хлопот в каждом доме за каждою дверью! Всюду женщина — словно оплот, словно вызов любому неверью! Варит пищу. Стирает белье. Запасает
Как посветлела к осени вода, как потемнела к осени природа! В мое лицо дохнули холода, и снегом потянуло с небосвода. Мои края, знакомые насквозь:
Опять разгулялись витии — шумит мировая орда: Россия! Россию! России!.. Но где же вы были, когда от Вены и до Амстердама Европу, как тряпку
Не ведает только дурак, что наши прозренья опасны… Как дети прекрасны и как родители их несуразны! Помятые жизнью, вином, с печатями правды и фальши,
Реставрировать церкви не надо – пусть стоят как свидетели дней, как вместилища тары и смрада в наготе и в разрухе своей. Пусть ветшают… Недаром
И куда ты здесь взгляда ни кинь, все равно остаешься растерян: что за черт — всюду вечная синь или вечнозеленая зелень! Куст магнолии, лавровый