Хоть я в Кургане жил немножко,
но помню все его добро…
Там в поймах крупная картошка,
куст вырвешь — полное ведро.
Там в каждом доме откровенье,
и заявляю вам без врак:
в Кургане стряпают пельмени
величиной, должно, с кулак.
Там подают сметану в миске
и говорят: — Плеснуть ишо?
Все просто, глыбко по-сибирски
и по-уральски хорошо.
Не знаю — много ль в этом проку
и сколько силушки в чертях,
но самогон на стол и водку
там подавали в четвертях.
И возникало удивленье,
а иногда и отороп,
когда в Кургане наводненье,
то почитай что там потоп.
Буйны курганские метели…
И все чужого потрясет:
коль выпустит завод изделье,
то паровоз не увезет.
Я видел сам, не на экране,
канавы минами полны.
Тех мин, что сделали в Кургане,
хватило бы на две войны.
А в мине вес, как в поросенке,
и это, милые, не блажь…
За двадцать лет на шестеренки
не переплавит их «Сельмаш».
Сибирь сочла Курган сибирским,
Урал вписал в своей судьбе,
но говорят курганцы близким:
— Живем мы сами по себе!
Таков Курган, таков курганец,
да быть ему таким вовек.
Как стиснет руку зауралец,
так чуешь — русский человек!
А встретишь паву, сразу крышка,
вздохни или закрой глаза:
в Кургане девка — замухрышка,
в Москве — первейшая краса!
И, утверждая постоянство,
я перед миром поклянусь,
что я лишь только на курганской —
прекрасной девушке женюсь!
(2 votes, average: 5,00 out of 5)