Итак, товарищ вдохновенный, И ты!- а я на прах священный Слезы не пролил ни одной: С привычки к горю и страданьям Все высохли в
Стихотворения поэта Кюхельбекер Вильгельм Карлович
Из туч сверкнул зубчатый пламень. По своду неба гром протек, Взревели бури — челн о камень; Яряся, океан изверг Кипящими волнами Пловца на дикий
Скоро, Матюшкин, с тобой разлучит нас шумное море: Челн окрыленный помчит счастье твое по волнам! Юные ты племена на брегах отдаленной чужбины, Дикость узришь,
Прости, отчизна дорогая! Простите, добрые друзья! Уже сижу в коляске я, Надеждой время упреждая. Уже волшебница Мечта Рисует мне обитель Славы, Тевтонов древние дубравы
К тебе зашел согреть я душу; Но ты теперь, быть может, Грушу К неистовой груди прижал И от восторга стиснул зубы, Иль Оленьку целуешь
Взор мой бродит везде по немой, по унылой пустыне; Смерть в увядшей душе, все мертво в безмолвной природе Там на сосне вековой завыванию бури
Шумит поток времен. Их темный вал Вновь выплеснул на берег жизни нашей Священный день, который полной чашей В кругу друзей и я торжествовал… Давно…
Ветер протек по вершинам дерев; дерева зашатались — Лист под ногою шумит; по синему озеру лебедь Уединенный плывет; на холмах и в гулкой долине
Они моих страданий не поймут, Для них смешон унылый голос боли, Которая, как червь, таится тут В груди моей.- Есть силы, нет мне воли.
И им не разорвать венца, Который взяло дарованье! Жуковский О Дельвиг, Дельвиг! что награда И дел высоких, и стихов? Таланту что и где отрада
В утренний час бытия, когда еще чувство восторгов, Чувство страданий живых тихо дремало во мне,- Ум, погруженный во мрак, не снимал с Природы покрова,
Мальчик у ручья сидел, Мальчик на ручей глядел; Свежий, краснощекий, Он тоскующей душой За бегущею волной Несся в край далекий. «Как здесь стало тесно
Податель счастья и мученья, Тебя ли я встречаю вновь? И даже в мраке заточенья Ты обрела меня, любовь! Увы! почто твои приветы? К чему