Ал. Михайлову
Жить ему горько, чижику,
все учат его, мельтеша…
Все ругают мальчишку
только за то, что левша.
Внедряют правую пробу
упрямее с каждым днем,
бьют его ложкой по лбу,
стегают его ремнем.
И плачут: — Он нас погубит,
обратно роди его, мать!
Господи, он даже кубик
не может нарисовать.
И школа казалась отравой,
судьбой непосильной ему,
не мог он прибавить правой
в тетради один к одному.
Мальчишка, заклеванный двойкой,
рвал на клочки тетрадь.
В горы с ватагой бойкой
он любил убегать.
И сердце кипело смело:
на черной скале за рекой
писал он картины мелом
отчаянной — левой рукой.
И мы замирали при стуке
его копытастых коней,
рождалось искусство без муки
синего неба синей.
Пушки стреляли по танку,
горел самолет, как сноп.
Чапаев летел в атаку,
в левой руке — клинок.
Все было так жизненно, остро,
сияло незримым огнем…
Но снова его безмозгло
хлестали насмешкой, ремнем.
Нельзя ли нам быть осторожней,
разве же можно так?
Он в левой руке — художник,
а в правой руке — дурак.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)