Опыт! скажи, чем гордишься ты? что ты такое? Ты — плод ошибок и слез, силам потраченным счет. ______ Бродит вино молодое: не должно броженью
Стихотворения поэта Майков Аполлон Николаевич
Откуда ты, о ключ подгорный, Катишь звенящие струи? Кто вызвал вас из бездны черной, Вы, слезы чистые земли? На горных главах луч палящий Кору
Все время — реки без воды, Без зелени долины, С хрустящим камешком сады И тощие маслины; Зато — лазурный пояс вод, И розовые горы,
Я целый час болотом занялся. Там белоус торчит, как щетка жесткий; Там точно пруд зеленый разлился; Лягушка, взгромоздясь, как на подмостки, На старый пень,
Осенние листья по ветру кружат, Осенние листья в тревоге вопят: «Все гибнет, все гибнет! Ты черен и гол, О лес наш родимый, конец твой
Здесь весна, как художник уж славный, работает тихо, От цветов до других по неделе проходит и боле. Словно кончит картину и публике даст наглядеться,
Все думу тайную в душе моей питает: Леса пустынные, где сумрак обитает, И грот таинственный, откуда струйка вод Меж камней падает, звенит и брызги
Пусть говорят: поэзия — мечта, Горячки сердца бред ничтожный, Что мир ее есть мир пустой и ложный, И бледный вымысл — красота; Пусть нет
От грустных дум очнувшись, очи Я подымаю от земли: В лазури темной к полуночи Летят станицей журавли. От криков их на небе дальнем Как
Поле зыблется цветами… В небе льются света волны… Вешних жаворонков пенья Голубые бездны полны. Взор мой тонет в блеске полдня… Не видать певцов за
Вот безжизненный отрубок Серебра: стопи его И вместительный мне кубок Слей искусно из него. Ни кипридиных голубок, Ни медведиц, ни плеяд Не лепи по
Уж побелели неба своды… Промчался резвый ветерок… Передрассветный сон природы Уже стал чуток и легок. Блеснуло солнце: гонит ночи С нее последнюю дрему,- Она,
Кого полюбишь ты — всецело И весь, о Лидия, он твой, Твой всей душой и без раздела! Теперь мне жизнь, что предо мной Шумит,
«Золото, золото падает с неба!» — Дети кричат и бегут за дождем… — Полноте, дети, его мы сберем, Только сберем золотистым зерном В полных
Из Гейне Осеннего месяца облик Сквозит в облаках серебром. Стоит одинок на кладбище Пастора умершего дом. Уткнулася в книгу старуха; Сын тупо на свечку
С невольным сердца содроганьем Прослушал Музу я твою, И перед пламенным признаньем, Смотри, поэт, я слезы лью!.. Нет, ты дитя больное века! Пловец без
Люблю я горные вершины. Среди небесной пустоты Горят их странные руины, Как недоконченны мечты И думы Зодчего природы. Там недосозданные своды, Там великана голова
Из Мицкевича Пред солнцем гребень гор снимает свой покров, Спешит свершить намаз свой нива золотая, И шелохнулся лес, с кудрей своих роняя, Как с
1 Эти черные два глаза С их глубоким, метким взглядом — Два бандита с наведенным Из засады карабином. 2 Против глаз твоих ничуть, Верь,
Стиха не ценят моего Ни даже четвертью червонца, А ты даришь мне за него Кусочек истинного солнца, Кусочек солнца твоего! Когда б стихи мои
Муза, богиня Олимпа, вручила две звучные флейты Рощ покровителю Пану и светлому Фебу. Феб прикоснулся к божественной флейте, и чудный Звук полился из безжизненной
Вот тростник сухой и звонкой.. Добрый Пан! перевяжи Осторожно нитью тонкой И в свирель его сложи! Поделись со мной искусством Трели в ней перебирать,
Вчера — и в самый миг разлуки Я вдруг обмолвился стихом — Исчезли слезы, стихли муки, И точно солнечным лучом И близь, и даль
Вхожу с смущением в забытые палаты, Блестящий некогда, но ныне сном объятый Приют державных дум и царственных забав. Все пусто. Времени губительный устав Во
Во дни минувшие, дни радости блаженной, Лились млеко и мед с божественных холмов К долинам бархатным Аонии священной И силой дивною, как нектаром богов,
Сырая мгла лежит в ущелье, А там как призраки легки, В стыдливом девственном веселье, В багрянцах утра ледники! Какою жизнью веет новой Мне с
В столице Медичи счастливой Справлялся странный карнавал. Все в белом, с ветвию оливы, Шли девы, юноши; бежал Народ за ними; из собора, Под звук
Ах, чудное небо, ей-Богу, над этим классическим Римом! Под этаким небом невольно художником станешь. Природа и люди здесь будто другие, как будто картины Из
Пора, пора! Уж утро славит птичка, И свежестью пахнуло мне в окно. Из города зовет меня давно К полям широким старая привычка. Возьмем коней,
Скорбит душа твоя. Из дня — Из солнечного дня — упал Ты прямо в ночь и, все кляня, За смертный взялся уж фиал… Нет!
Ах, люби меня без размышлений, Без тоски, без думы роковой, Без упреков, без пустых сомнений! Что тут думать? Я твоя, ты мой! Все забудь,
Я в гроте ждал тебя в урочный час. Но день померк; главой качаясь сонной, Заснули тополи, умолкли гальционы: Напрасно!.. Месяц встал, сребрился и угас;
Мой сад с каждым днем увядает; Помят он, поломан и пуст, Хоть пышно еще доцветает Настурций в нем огненный куст… Мне грустно! Меня раздражает
Уж утра свежее дыханье В окно прохладой веет мне. На озаренное созданье Смотрю в волшебной тишине: На главах смоляного бора, Вдали лежащего венцом, Восток
На дальнем Севере моем Я этот вечер не забуду. Смотрели молча мы вдвоем На ветви ив, прилегших к пруду; Вдали синел лавровый лес И
Из греческой антологии Зевс, от дум миродержанья Хмуря грозные черты, Вдруг — средь волн и всю в сиянье Зрит богиню Красоты. Тихо взором к
Блажен, кто под крылом своих домашних лар Ведет спокойно век! Ему обильный дар Прольют все боги: луг его заблещет; нивы Церера озлатит; акации, оливы
Дитя мое, уж нет благословенных дней, Поры душистых лип, сирени и лилей; Не свищут соловьи, и иволги не слышно… Уж полно! не плести тебе
О други! прежде чем покинем мирный кров, Где тихо протекли дни нашего безделья Вдали от шумного движенья городов, Их скуки злой, их ложного веселья,
Сидели старцы Илиона В кругу у городских ворот; Уж длится града оборона Десятый год, тяжелый год! Они спасенья уж не ждали, И только павших
В день сбиранья винограда В дверь отворенного сада Мы на праздник Вакха шли И — любимца Купидона — Старика Анакреона На руках с собой
Из бездны Вечности, из глубины Творенья На жгучие твои запросы и сомненья Ты, смертный, требуешь ответа в тот же миг, И плачешь, и клянешь
В диадиме и порфире, Прославляемый как бог, И как бог единый в мире, Весь собой, на пышном пире, Наполняющий чертог — Вавилона, Ниневии Царь
Право, завидно смотреть нам, как любит тебя Дионея. Если ты в цирке на бой гладиаторов смотришь, иль внемлешь Мудрым урокам в лицее, иль учишься
1 Все — горы, острова — все утреннего пара Покрыто дымкою… Как будто сладкий сон, Как будто светлая, серебряная чара На мир наведена —
Из Мицкевича Ущельем на гору мы шли в ту ночь, в оковах. Уже багровый блеск на мутных облаках, Крик пролетавших птиц и смех вождей
По ниве прохожу я узкою межой, Поросшей кашкою и цепкой лебедой. Куда ни оглянусь — повсюду рожь густая! Иду — с трудом ее руками
Жизнь без тревог — прекрасный, светлый день; Тревожная — весны младыя грозы. Там — солнца луч, и в зной оливы сень, А здесь —
Из Гейне Осердившись, кастраты, Что я грубо пою, Злобным рвеньем объяты, Песнь запели свою. Голоса их звенели, Как чистейший кристалл; В их руладе и
Пусть полудикие скифы, с глазами, налитыми кровью, Бьются, безумные, кубками пьяного пира,- Други! оставимте им, дикарям кровожадным, обычай Сладкие Вакховы вина румянить пирующих кровью…