Сегодня старый ясень сам не свой,- Как будто страшный сон его тревожит. Ветвями машет, шевелит листвой, А почему,- никто сказать не может. И листья
Стихотворения поэта Маршак Самуил Яковлевич
Чернеет лес, теплом разбуженный, Весенней сыростью объят. А уж на ниточках жемчужины От ветра каждого дрожат. Бутонов круглые бубенчики Еще закрыты и плотны, По
Как празднично сад расцветила сирень Лилового, белого цвета. Сегодня особый — сиреневый — день, Начало цветущего лета. За несколько дней разоделись кусты, Недавно раскрывшие
На неизвестном полустанке, От побережья невдали, К нам в поезд финские цыганки Июньским вечером вошли. Хоть волосы их были русы, Цыганок выдавала речь Да
Усердней с каждым днем гляжу в словарь. В его столбцах мерцают искры чувства. В подвалы слов не раз сойдет искусство, Держа в руке свой
Шумят деревья за моим окном. Для нас они — деревья как деревья, А для других — укромный, мирный дом Иль временный привал среди кочевья.
Старайтесь сохранить тепло стыда. Все, что вы в мире любите и чтите, Нуждается всегда в его защите Или исчезнуть может без следа.
Не знает вечность ни родства, ни племени, Чужда ей боль рождений и смертей. А у меньшой сестры ее — у времени — Бесчисленное множество
Все цветет по дороге. Весна Настоящим сменяется летом. Протянула мне лапу сосна С красноватым чешуйчатым цветом. Цвет сосновый, смолою дыша, Был не слишком приманчив
Декабрьский день в моей оконной раме. Не просветлев, темнеет небосклон. Торчат, как метлы, ветви за домами. Забитый снегом, одичал балкон. Невесело, должно быть, этой
Перевод из Роберта Бернса Забыть ли старую любовь И не грустить о ней? Забыть ли старую любовь И дружбу прежних дней? За дружбу старую
Сменялись в детстве радугой дожди, Сияньем солнца — сумрачные тени. Но в зрелости не требуй и не жди Таких простых и скорых утешений.
Корней Иванович Чуковский, Прими привет мой маршаковский. Пять лет, шесть месяцев, три дня Ты пожил в мире без меня, А целых семь десятилетий Мы
Днем барон сказал крестьянам: «Шапку с головы долой!» Ночью отдал партизанам Каску вместе с головой.
Ветер жизни тебя не тревожит, Как зимою озерную гладь. Даже чуткое сердце не может Самый легкий твой всплеск услыхать. А была ты и звонкой
Цветная осень — вечер года — Мне улыбается светло. Но между мною и природой Возникло тонкое стекло. Весь этот мир — как на ладони,
Человек ходил на четырех, Но его понятливые внуки Отказались от передних ног, Постепенно превратив их в руки. Ни один из нас бы не взлетел,
Мой друг, зачем о молодости лет Ты объявляешь публике читающей? Тот, кто еще не начал,- не поэт, А кто уж начал,- тот не начинающий.
Так беззаботно, на лету Он щедро сыплет трели, Взвиваясь круто в высоту С земли — своей постели. Среди колосьев он живет. Его домишко тесен,
Пора в постель, но спать нам неохота. Как хорошо читать по вечерам! Мы в первый раз открыли Дон-Кихота, Блуждаем по долинам и горам. Нас
Ты много ли видел на свете берез? Быть может, всего только две,- Когда опушил их впервые мороз Иль в первой весенней листве. А может
— Ты думал, мир не тот, не тот, Какой ты видел в детстве?- Щебечет птица, что живет В саду — со мной в соседстве.
Ты каждый раз, ложась в постель, Смотри во тьму окна И помни, что метет метель И что идет война.
Не знаю, когда прилетел соловей, Не знаю, где был он зимой, Но полночь наполнил он песней своей, Когда воротился домой. Весь мир соловьиною песней
Искусство строго, как монетный двор. Считай его своим, но не присваивай. Да не прельстится шкуркой горностаевой Роль короля играющий актер.
Ведерко, полное росы, Я из лесу принес, Где ветви в ранние часы Роняли капли слез. Ведерко слез лесных набрать Не пожалел я сил. Так
У вдохновенья есть своя отвага, Свое бесстрашье, даже удальство. Без этого поэзия — бумага И мастерство тончайшее мертво. Но если ты у боевого стяга
Из Александра Алана Милна Король, Его величество, Просил ее величество, Чтобы ее величество Спросила у молочницы: Нельзя ль доставить масла На завтрак королю. Придворная
Пускай бегут и после нас, Сменяясь, век за веком,- Мир умирает каждый раз С умершим человеком.
Чудес, хоть я живу давно, Не видел я покуда. А впрочем, в мире есть одно Действительное чудо: Помножен мир (иль разделен?) На те миры
Дана лишь минута любому из нас. Но если минутой кончается час, Двенадцатый час, открывающий год, Который в другое столетье ведет,- Пусть эта минута, как
Дорого вовремя время. Времени много и мало. Долгое время — не время, Если оно миновало.
Мгновенный свет и гром впотьмах Как будто дров свалилась груда… В грозе, в катящихся громах Мы любим собственную удаль. Мы знаем, что таится в
Скамья над обрывом намокла, Покрылась налетами льда. Зарей освещенные стекла Вдали отразила вода. Взлетела случайная птица И села на крышу опять. Раскрыть свои крылья
Пробираясь до калитки Полем вдоль межи, Дженни вымокла до нитки Вечером во ржи. Очень холодно девчонке, Бьет девчонку дрожь: Замочила все юбчонки, Идя через
Люди пишут, а время стирает, Все стирает, что может стереть. Но скажи,- если слух умирает, Разве должен и звук умереть? Он становится глуше и
В пути с утра до первых звезд, От бурь не знает он защиты, Но много дней и много верст Его терпению открыты. Пронесся поезд
Немало книжек выпущено мной, Но все они умчались, точно птицы. И я остался автором одной Последней, недописанной страницы.
Я прохожу по улицам твоим. Где каждый камень — памятник героям. Вот на фасаде надпись: «Отстоим!» А сверху «р» добавлено: «Отстроим!»
Читатель мой особенного рода: Умеет он под стол ходить пешком. Но радостно мне знать, что я знаком С читателем двухтысячного года!
На всех часах вы можете прочесть Слова простые истины глубокой: Теряя время, мы теряем честь. А совесть остается после срока. Она живет в душе
Мы солнца в дороге не видели днем — Погода была грозовая. Когда же оно засверкало огнем, Ты спутникам что-то сказала о нем, По-детски его
Текла, извивалась, блестела Река меж зеленых лугов. А стала недвижной и белой, Чуть-чуть голубее снегов. Она покорилась оковам. Не знаешь, бежит ли вода Под
Пусть будет небом верхняя строка, А во второй клубятся облака, На нижнюю сквозь третью дождик льется, И ловит капли детская рука.
За окнами сумрак ранний На свет и на тьму похож,- Будто на синем плане Нового дня чертеж. Вижу, привстав с постели, Как выступают из
Как птицы, скачут, и бегут, как мыши, Сухие листья кленов и берез, С ветвей срываясь, устилают крыши, Пока их ветер дальше не унес. Осенний
Нас петухи будили каждый день Охрипшими спросонья голосами. Была нам стрелкой солнечная тень, И солнце было нашими часами. Лениво время, как песок, текло, Но
Как призрачно мое существованье! А дальше что? А дальше — ничего… Забудет тело имя и прозванье,- Не существо, а только вещество. Пусть будет так.
В полутьме я увидел: стояла За окном, где кружила метель, Словно только что с зимнего бала, В горностаи одетая ель. Чуть качала она головою,
Вот однокрылая сосна… Прижатая к сосне-соседке, Сухие, немощные ветки Давно утратила она. Зато единственным крылом Она в метели и морозы Прикрыла голый ствол березы.