Еще не вспыхнули ромашки, но бредит цветом в почках сад… Проковылял на деревяшке с войны вернувшийся солдат. Теленок взбрыкнул у лужайки, кедрач за речкой
Стихотворения поэта Машковцев Владилен Иванович
Медовухи дали с пеной, угостили калачом… Расскажи, старик степенный, как же стал ты толмачом? От рожденья аль усидки, али мало было дел? Одолел язык
Скачет всадник в белой бурке и тревожно на душе, что не знают в Оренбурге о казацком мятеже. Ты лети, гнедой, как птица, одичало не
Пронеслась гроза над березами, снова солнцу в капели играть… Я хочу поселить только розовое в оранжевую тетрадь. Мы не в сказки, а в счастье
Вяч. Богданову Чем вы наполнены, гусли: радостью, горечью слез? Пронзительным звоном из кузни, трепетом белых берез? Чем вы озвучены, гусли? Славу добыли отцы. Летят,
Вдали не стала ты далекой, пойми, что я тебя люблю. Я создаю тебя с тревогой, глаза закрою и леплю. И дивны линии, как звуки…
Трамвай летит легко и быстро, и каждый кустик правдой мил… Напрасно я из любопытства вчера к сектантам приходил. Пресвитер с библией долдонил, но задевал
Т. Глушковой Промашки случаются в мире господнем, три бабы увидели бога в исподнем. Какая досада: в соломе у стога — три глупые бабы увидели
Выпил в пасху я без меры, надо понимать… Чтоб вы сдохли, староверы, в бога вашу мать! Повторять мы вам устали, праведно гремя: не крестись
Покарай меня, небо, палицей грома ударь… Я сегодня умру- необъятной страны государь. Нет прощения мне, сил подняться уже не найду. Не любил я провидцев,
С кривляньем, пересмехами, что — кому дано, они в вагоне ехали беспечно и хмельно. Экзотичной птицей разевала рот вульгарная девица на пошлый анекдот. Кто-то
С вами вечная морока, выткни пикой глаз… Как же ты, Остап Сорока, опозорил нас? И тебе прощенья нет, пей мочу кобыл… Ты же камень-самоцвет
Я все еще во сне летаю, взмахну руками и лечу. И подо мною крыши тают, и ночь качает каланчу. И льется в лунные озера
Возвращаясь из ссылки по милости государевой, протопоп Аввакум с протопопицей разговаривал. — Ты прости, ты прости мя, бедная. Настрадалась ты, зла не делая! Не
Не дано таинственного знака — не поймешь таинственную нить… Я себя бояться стал, однако не могу случайность объяснить. Нет для нас ни черта и
Вас настигнет возмездье на вершине страстей. Вы погибнете вместе, обнимите детей. Хлынет кровь с полотенца в капустный кочан, будут ваши младенцы кричать по ночам.
Сообщают, без утаек, лбами бьют в ковер-настил: в одночасье верный Яик Разин захватил. Повлияли козни беса иль боярский гнет? Если Яик загорелся — Волга
Лето било по лилиям буйными ливнями… Вспомнил я девочку с глазами наивными. С глазами открытыми, карими-карими. Сейчас в эту девочку влюбляются парни. Забываются песни,
Летят снежинки белой грустью, снежинки, падая, звучат. Мы влюблены, а тетя Дуся не пропускает к нам девчат. И горе нам, она не в духе,
Брось мне радугу на ватман, урони улыбку с губ. Нарисуй мне шар квадратный, нарисуй мне круглый куб. Ты открой в росинке притчу, клад разбойника
В синем сне России не увижу мать. И меня сразили, в силе вражья рать. Птица прокричала — жалко молодца. В море нет начала, в
Кто назвал его так, психи… Зыбь, и штормы, и туман. Я еще не видел тихим этот Тихий океан. В силу собственную веря, он кому-то
Бьет копытами буланый, обрывает с храпом крепь… Оренбургские бураны опрокинулись на степь. Мы ладони греем чаем, мы сидим у очага и невольно ощущаем, как
Трепет ковыля, треснула земля. В желтой жабе дрожь — ночью грянет дождь. С неба брось, Перун, восемь синих струн, подари добром к урожаю гром.
Что здесь — беда или нелепость? Кто бросил эту красоту? Среди песков седая крепость, как старый воин на посту. Болят проломы, словно раны, но
Холсты волнисты и чисты, как облака, легки холсты. В них диво рос и свет звезды, какие свежие холсты! Сиренево лучит луна на одуревшие ромашки…
Столыпин подозревал в сочувствии революции даже черносотенные газетки. Лекарь бачит, что у князя нервы: паранойя. Прописали князю грязи, молоко парное. Но ему зимой и
Бабка вехоть жала, говорила мне: — Жить вам без пожара, но гореть в огне! С мудростью крылатой в мире повезло, за добро расплатой к
Талантов в мире мало вроде, твердят об этом испокон, но есть писатель в каждой роте, но есть поэты в каждом взводе, и это в
В зелени заречная окраина, солнце разливает теплоту. Яблоня — как снегом забуранена, полыхает яблоня в цвету. О, весна! Любовь моя тревожная, ты всегда мне
Станиславу Куняеву Казацкий род — ищи его концы, его исток историкам неведом. Все казаки — в разбой утеклецы по пращурам, прабабушкам и дедам. Сначала
Ал. Куницыну В теле кедра крепь литая, и хрустит кора. Вьется стружка золотая из-под топора. И дурманит лесом свежим, духом смоль-слезы. Мы пилой торцы
— Имеем право!- думаем мы часто, не говорим о том, что мы должны… Но в дисциплине — зреет государство, и жив еще вчерашний день
Солнце льется с небес, жжет меня суховей, я степной жеребец самых чистых кровей. Выпью озеро синее, снова — ветер и путь, переполнена силой упругая
Конник славится замашкой, гарцевать казак — мастак: на скаку разрубит шашкой кверху брошенный пятак. То летит подобно буре, то крылатится огнем, то на бешеном
Над станицей птицы перестали петь… в этом доме кто-то должен умереть. Лебедицу конник уволок в урман, испоганил верную черный басурман. Не смогу я соколу
Памяти Дм. Кедрина То землянка, то лачуга, в безлесии — терпи… Только церковь, будто чудо, выросла в степи. В красках мед и сок черешен,
К монументу, установленному в честь выплавки Магнитогорским металлургическим заводом 15 августа 1970 года 200-миллионной тонны стали Будем вечно помнить все, что было: как мы
Святой отец перепужался, а бабы бросили покос. Как на пожар, народ сбежался, привез Макарка соли воз! Уныло лавочник замялся, уже кули сгружают в клеть.
Мальчишкой удивлял я мать немало… — Откуда, мама, ты меня взяла? Однажды мать с улыбкой мне сказала: — Тебя, сынок, березка родила! …Мне наяву
Исходят… жены чаровницы по лугам, и по болотам, и в пустыни, и в дубровы, ищущи смертные отравы и приворотные зелья. Игумен Памфил, XVI век
Р. Дышаленковой К небу тянут руки клены, на ветру сквозном звеня. Кареокий олененок робко смотрит на меня. Я лежу в зеленой пади, мну духмяную
Мог бы жить он без жатвы и сева, живописец, ведун, мудрочтей. Но его червоточина съела — рисовал на заборах чертей. Облик жуткий мгновенно начертит,
Над городом, над городом гроза, антенны вьются трепетно, как ивы. А у меня веселые глаза, а я такой весенний и красивый. Твоя косынка падает
Нынче милости не просим, ничего не надо. В лето спелое, под осень, затучнело стадо. Бугаи идут, пыля, с телками здоровыми. Прогибается земля под коровами.
Мудра и бессмертна пословица: все тайное — явным становится! Но, веря в успех, с интриганами он сеет слова поганые. И вот я упал, затравленный,
В день любой — не исполать, в день рожденья, в святки, христиане стали брать как подарки — взятки! Обнаглевшим через край — дань приносим
Первородным смыслом дорожа, я хотел бы слово понимать. По-латински домна — госпожа, домна у славян от слова — дмать. Боже, как у слова сложен
М. Ф. Ненашеву Трепещут в пляске гривы бойко, у коренного храп сердит. Опять летит по тракту тройка, как удаль русская — летит! Звенят щемяще
Над степью ночь обманчиво тиха… поверь, казак, березоньке плакучей. Зажарит ведьма сердце петуха — и скроется луна за черной тучей. Трясись от страха, ветхая