Звени же, огненная вьюга, предвестьем лемеха звени… Но сталь, что сварена для плуга, сгодиться может для брони. Будь вечен, гром уральской славы, она рождалась
Стихотворения поэта Машковцев Владилен Иванович
Кареглаза, бровь летит в изломе, первая — и в пляске, и в труде. Озорная, в солнце и соломе, снова ты смеешься на скирде. С
Где же ты, зеленое Заречье? Снежный трепет стираных рубах… Мне живется лучше, но не легче в каменных, удобных городах. Вижу сосны, гуси между избами…
Ах, чубатые ребятки, что расскажешь второпях? Турки жарили мне пятки, на галерах был в цепях. Бит я плеткою крученой, токмо прошлого не жаль. Наливайко
Государя-императора оный казак называл ослом. (Из донесения урядника станицы Магнитной) Казацкий сказ не без прикрас, намеками не нов… Но грозный царь издал указ —
Владимиру Цыбину Нет шила, клык возьмет кабаний и скажет: боже, помоги! Казак пимы катает в бане, шьет под иконой сапоги. Не на житейскую потребу,
Жужжал радар. Радар — не божий дар, но дальновиден, цепок, чуток. А мы его в тот летний, сонный жар воздвигли за семнадцать суток. Дороги
Т. А. Смирновой Явленьем чуда и старанья, для пропитанья и в урок, лопатой струганой Маланья спокойно садит в печь пирог. Шибает пряно запах лука,
Был смех всегда сильнее зла, пророк-мудрец не лгал… Я расскажу вам про осла, который всех лягал. И знал народ окрестных сел, что на пути
Знайте, балагуры, правду старины. У моей бандуры только три струны. Прозвенит одна струна — запылает в поле копна. Прокличет вторая струна — и утонет
Травостой окрашен бурно, и с холма высокого я над степью Оренбурга выпускаю сокола. И пружинят стремена, кобылица потная. Будет зайцами полна сумка переметная. Я
Какая боль его пронзила? Что слышал в клекоте орла? Какая глубь, какая сила к Уралу гения влекла? Он гладил листья бересклета, в ладони воду
Он усмехался на вериги, из глины лики не лепил, и не любил людей великих, и жалких тоже не любил. Он не бывал в солидном
За станицей воют волки, над сугробами кудель. От Магнит-горы до Волги белогривая метель. Но изба не ждет устройства и запасами права. Полыхнет огнем береста,
Ал. Михайлову Жить ему горько, чижику, все учат его, мельтеша… Все ругают мальчишку только за то, что левша. Внедряют правую пробу упрямее с каждым
В прекрасном не увидя сути, не постигая благодать, с уверенностью лезет в судьи, кто не умеет созидать. Кому-то мнился черт на шиле, в костры