О Незнакомец! Вы учеников-птенцов Сечь предлагаете с развязностью привычной И пользы ждете необычной От розог и от их классических рубцов. О Незнакомец! Вам поэму
Стихотворения поэта Минаев Дмитрий Дмитриевич
1 В нашем городе жизнь улыбается Прощелыгам одним да ворам; Что ни шаг — то душа возмущается, Как пойдешь по уездным дворам. 2 Залита
Как член российской нации, Привык к субординации… Ввиду ж порядка строгого Мы просим, граф, немногого: Вы дайте конституцию, На первый раз хоть куцую!
Он пейзажист такого рода, Что кисть его дивить должна. Решив однажды, что природа Хотя, конечно, недурна, Не без красот, но в смысле строгом Поправок
Колупаев (подходя к Обломову) Здравствуй, барин! Обломов отворачивается. Разуваев Видишь, кланяться Не желает нам гордец. Колупаев (Обломову) Эй, не плюй в колодец! Чваниться Переставши
1 Утро. Весь город от сна просыпается… Люди рабочие всюду бегут. Гул и движение… Кто-то ругается И… непременно кого-нибудь бьют. 2 Полдень. Столица как
Каков талант? И где ж его Поймет простой народ? Он сам напишет «Лешего» И сам его споет… Слез много нами вылито, Что он в
Доктора в леченьи странны. Все они — не смело ли? — Говорят: морские ванны Многим пользу делали. Эта книга тоже «море Взбаламученное», Встретит в
1 Полночный мрак!.. Лишь лунным светом В моей тюрьме озарена С ночного неба, теплым летом, Решетка узкого окна. О, сколько раз, с ночного крова,
«Ты куда бежишь?» — «Купаться», — Крикнул сын из-за угла, И старуха-мать ругаться По привычке начала: «Попадись-ка мне, парнишка, Встрепка будет, — погоди!.. А
Когда-то, милые друзья, Среди студенческого пенья С сознаньем вторил вам и я: «Вперед без страха и сомненья!» Я снова петь готов «вперед!» Иным, грядущим
Пусть твой зоил тебя не признает, Мы верим в твой успех блистательный и скорый: Лишь «нива» та дает хороший плод, Навоза не жалеют для
Мысль Лемана развить задумавши упрямо, Явилась у меня задача сумасшедшая: Картину написать на тему «Дама, Из комнаты ушедшая».
Кислая осень в окошко врывается. Дома сидеть невозможно никак: Выйдешь на улицу — злость разыграется: Сырость и грязь отравят каждый шаг. Целые сутки льет
Его удел — смешить нас всех. Блажен такой удел!.. Ведь в наши дни мы ценим смех — Лишь только б он не ставил в
4. Юбилейный мотив (Кому угодно) Когда сном крепким спал народ, И спячка длилась год за годом… (Тут нужно древний эпизод Сравнить с новейшим эпизодом.)
В кругу друзей у камелька Уселся старичок, И льются речи старика, Как в поле ручеек. О прошлых днях он вспоминал, Скрывая тайный вздох: «Друзья!
Посреди огромной залы, Где скользит вечерний свет, Грамотеи-радикалы Собралися на совет. Бродит мысль по лицам важным, Хмуры брови, строгий вид, — И лежал пред
Шлет нам гостинцы Восток Вместе с посольством особым. «Ну-ка, веди, мужичок, Их по родимым трущобам». Ходят. Все степи да лес, Все как дремотой одето…
О Зевс! Под тьмой родного крова Ты дал нам множество даров, Уничтожая их сурово, Дал людям мысль при даре слова И в то же
Когда к портрету только подойдешь, То крикнешь, в пафосе хохол свой теребя, Что более портрет на Шишкина похож, Чем сам оригинал на самого себя.
Ах, неужель ты кинул свет, Хозяин мой седой? Таких людей уж больше нет Под нашею луной. Ты состояние с трудом Всю жизнь свою копил,
Украсился журнальный огород, И новая в нем появилась грядка, Но скукою «порядочной» несет От первого же нумера «Порядка», Хоть даже сам Тургенев очерк дал,
«Чья же пьеса нынче шла?» — «Александрова». — «Была С шиком сыграна, без шика ли?» — «С шиком, с шиком: громко шикали».
В полдневный жар на даче Безбородко С «Беседой Русскою» лежал недвижно я. Был полдень жгуч, струился воздух кротко, Баюкая меня. Лежал один под тенью
В доносах грязных изловчась, Он даже, если злобой дышит, Свою статью прочтет подчас, То на себя донос напишет.
По Невскому бежит собака, За ней Буренин, тих и мил… Городовой, смотри, однако, Чтоб он ее не укусил.
Чтоб утонуть в реке, в нем сердце слишком робко, К тому же, господа, в воде не тонет пробка.
Во поле березынька стояла, Во поле кудрявая стонала: «Некому кудрявой защитити, Не к кому прибегнуть мне к защите; Вновь на каждом листике березы Выступают,
Имея многие таланты, К несчастью, наши интенданты Преподозрительный народ. Иной, заслыша слово «ворон», Решает, что сказали: «вор он!» — И на его, конечно, счет;
(Баллада) 1 Утро позднее. Небо туманное Над столицей как саван висит, И движенье кругом беспрестанное — Шум, и говор, и звон от копыт. Все
Две силы взвесивши на чашечках весов, Союзу их никто не удивился. Что ж! первый дописался до «Бесов», До чертиков другой договорился.
В степи, на кургане склонясь, Спит старый, седой великан; Спит старый, седой великан, И стаями птицы, кружась, Глядят с высоты на курган. В кольчуге,
Он знает, где зимуют раки, Как кошки, видит все во мраке И, чуя носом капитал, Пришел, увидел и украл.
Гоним карающим Зевесом, Двойную смерть он испытал: Явился Писарев Дантесом И вновь поэта расстрелял.
В стихах и в прозе, меньший брат, Мы о судьбе твоей кричали; О, в честь тебе каких тирад Мы в кабинетах не слагали! А
Завидуя когда-то Их счастью бесконечно, Не мог я знать, конечно, Что сгибнут без возврата Они для света оба: Она — под крышей гроба, Оплакана
Ах, где та сторона, Где был нем сатана Века? Где знавал стар и млад Наизусть «Аммалат- Бека»? Где наш ярый прогресс Был для всех
Строго различаем мы с давнишних пор: Маленький воришка или крупный вор. Маленький воришка — пища для сатир, Крупный вор — наверно, где-нибудь кассир; Маленького
Здесь в указатель глядеть не приходится, Можно здесь разом постичь, Что на картинах пред нами находится _Дичь_, господа, только _дичь_!..
1 В нашем городе жизнь улыбается Всем, кто в городе только живет, И невольно слеза проливается, Если ступишь ногой из ворот. 2 Мостовой крыта
В этих нищих мы напрасно Бедняков несчастных ищем: Мне, смотря на них, ужасно Быть таким хотелось нищим.
«Кто там?» — «Я истина». — «Назад! В вас наша пресса не нуждается». — «Я честность!» — «Вон!» — «Я разум!» — «Брат, Иди
Муза, прочь от меня! Я с тобой разрываю все узы… Право честного слова ценя, В мир хочу я явиться без музы. Прочь, развратница! Твой
Мой булочник стал дурно булки печь, За что его я поспешил распечь: «Я гласности предам дурное ваше тесто!» А он мне отвечал: «Ну что
1 Не рожден я ликующим лириком, Я не склонен к хвалебным речам, К юбилейным стихам, к панегирикам, Не пишу мадригалов «очам», Алым щечкам и
Плоский берег. В час купанья Всюду видны, здесь и там, Разноцветные костюмы В море плавающих дам. Тут и дети, как амуры, С криком плещутся,
(Легенда XIX ст.) Что за волненье в рядах журналистики? Жалкий, испуганный вид! Жертвенник пуст, и журнальные мистики Бросили скит. Туники смятые, лица печальные, Очи
Я весь в жару, как в первый день признанья. Души моей натянутые струны Готовы вдруг одним певучим хором Ответить небесам мелодиею звуков. Чело горит,
Имея пломбу от Европы, Нетрудно гением прослыть; Всегда найдутся остолопы, Чтоб приговор такой скрепить. «Он человек великий!» — часто Мы слышим их табунный крик.